Мастера и шедевры. т. I
Шрифт:
Прачка.
Советы начинающему художнику.
Искусство — материя сложная, и напрасно мы будем пытаться найти простые, однозначные ответы в творениях Домье. Поиски нового, первичного языка, созвучного своей эпохе, — процесс
Таково очарование музы Домье, многогранной, необычной. Диапазон его таланта необъятен. От черно-белых гротесков — эстампов до лирических, глубоко поэтичных городских живописных жанров. Но любой шедевр Оноре Домье — тончайшая мембрана, отражающая звучание своего неповторимого времени.
ЭДУАРД МАНЕ
Тихим мартовским утром 1907 года к Лувру подъехал поскрипывая старый фиакр. Два скромных служащих внесли в музей картину Эдуарда Мане «Олимпия». Шедевр был доставлен в главный зал и помещен напротив «Большой одалиски» Энгра.
Справедливость восторжествовала!
Это событие произошло почти через четверть века после кончины живописца.
Мане был наконец официально приобщен к великим художникам Франции…
… Но возвратимся в XIX столетие.
Туманным декабрьским утром 1848 года парусник «Гавр и Гваделупа» покинул французский берег, держа курс на Рио-де — Жанейро. На его борту плыл юнга Эдуард Мане. Юноша был счастлив. Наконец он вырвался на волю, покинул ненавистный колледж, и вот сейчас старый корабль уносит его прочь от Парижа и скучных буржуазных будней. Молодой человек мечтает стать художником и готов пойти на любые лишения, лишь бы не стать юристом, как того хотел строгий отец.
И когда через полгода юнга вернулся домой из далекой Бразилии, это был уже не мечтательный юнец, порой сомневающийся в своем назначении. Нет, семнадцатилетний Эдуард знал, что его призвание — живопись. И он убедил семью не мешать ему.
Так на самом пороге жизненного пути юноша победил косность буржуазной среды, и первые шаги в борьбе с эгоизмом мещан заставили молодого художника еще ярче понять жестокость и узость вкусов господ в черных сюртуках, пытающихся навязать ему свое серое, банальное ощущение окружающего мира.
Отныне и до самой смерти путь Мане — путь «веселого бойца» (как метко назвал его Ренуар), борца с пошлостью, с потребительским эгоизмом. Он встретит на этом пути все горести, которые способны доставить художнику буржуа.
Но не будем забегать вперед.
Осенью 1850 года молодой Мане, полный сил
Девизом Кутюра были идеальность и безликость. Его живопись, тривиальная и вялая, угождала самым плоским вкусам. В его мастерской витал дух компромисса. Здесь пытались примирить «слишком холодного Энгра» и «слишком горячего Делакруа». Один из учеников Кутюра писал: «Все, что мы здесь делаем и видим, просто смешно! И натура и освещение — все одинаково фальшиво».
Мане был в отчаянии, он кричал натурщикам: «Вы разучились быть естественными!» Конфликт молодого художника с учителем был неизбежен.
Однажды Кутюр, войдя в мастерскую, увидел натурщика, поставленного в естественную позу.
– Кто позволил себе эту глупость? — гневно спросил он.
– Это я, — сказал Мане.
– Вот как… Так я вам предсказываю, бедный юноша, что вы станете Домье нашего времени, и ничем больше.
Откуда было знать удачливому Кутюру, что Домье без его ведома стал одним из великих художников Франции, а «бедный» ученик Эдуард Мане, идя по пути правды, откроет людям неведомые горизонты в познании прекрасного!
«Первое условие мудрости живописца, — любил говорить Мане, — это никогда не проходить по улице Лаффит». В этом, казалось бы, невинном, да и малопонятном сегодня заявлении таился глубокий смысл.
Балкон.
Улица Лаффит. Лавки модных торговцев модной салонной живописью. Символ продажного, без крупицы правды искусства.
Мане с горечью замечал:
«Мы все испорчены этой кухней живописи. Как с этим покончить?».
И тут же отвечал:
«Суть дела заключается в том, чтобы идти своей дорогой, не беспокоясь, что о тебе болтают».
И Эдуард Мане шел своей дорогой.
Вот один из отзывов на его выставку: «Представьте себе Гойю, ставшего дикарем и малюющего картины, — вот вам Мане, этот реалист последнего образца».
Одичавший Гойя, маляр… Эти слова сказаны о картинах, представленных на выставке бульвара Итальянцев, среди экспонатов которой была и картина Мане «Лола из Валенсии».
«Лола из Валенсии» — освистанная и поруганная. «Лола» — и скандал. В это сегодня невозможно поверить, любуясь картиной на выставке французских шедевров в Москве. Глядя на этот холст, невольно думаешь, что если бы «Лолу» сейчас вдруг случайно «нашли», то многие искусствоведы искали бы автора этой картины среди классиков живописи.
И долго у специалистов щел бы спор о том, «ранний ли это икс» или «поздний игрек».
Что же могло смутить ретивых критиков Мане, поносивших милую «Лолу»? Рисунок? Едва ли, ибо он поистине академичен. Композиция? Она классически уравновешенна. Тогда, вероятно, живопись, колорит?.. Вглядимся пристальней в холст.
Из черно-коричневого полумрака кулис шагнула навстречу свету очаровательная испанка. Подобно экзотической птице, она одета в пышную и яркую одежду. Лола знает, что она хороша, ее губы готовы раскрыться в белозубой улыбке.