Мастера советской архитектуры об архитектуре. Том 2 [Сборник документов]
Шрифт:
(Ельцин Б. Н.)
Главное, что вместо двух потенциально оппозиционных членов Политбюро на самый верх властной пирамиды мне удалось протащить двух «своих» людей: Чебрикова и Лигачева. Чебриков был главой КГБ и подсаживая его в Политбюро я, будем честны, расплачивался за его поддержку главного чекиста на все тех же выборах генсека. Мнения кандидатов в Политбюро при голосовании значили немного, но вот именно голос председателя самой главной спецслужбы — очень даже. При этом, положа руку на сердце, полностью доверять чекисту я не мог, и в разведку, предложи мне кто-то такое приключение, с ним бы пойти отказался. А еще напрягало то, что я не знал, за что Горби в моей реальности снял его с должности в конце 1988 года, впрочем,
С Лигачевым все было сложнее и проще одновременно. Голоса на избрания Лигачева были с избытком, он был «свой» отвечал за кадры и со всеми в ЦК был на короткой ноге, вот только не было еще ни разу такого, чтобы из секретарей сразу в Политбюро прыгали, минуя кандидатскую ступень. Вот так ломать устоявшиеся институты не хотелось, однако Егор Кузьмич мне слишком нужен был в Политбюро, так что и тут пришлось надавить.
Остальное было уже не так интересно. Рыжков получил кандидата, маршала Соколова, которого я собирался менять — вся ситуация с действиями советской армии в Афгане меня очень сильно напрягала, да и в принципе вооруженные силы я планировал «резать» — наоборот с кандидатством прокатили. Глобально, насколько я понимаю результаты перестановок мало чем отличались от реальности, разве что тут я несколько форсировал события, оставлять на местах открытых политических противников виделось делом не слишком разумным.
Главным же «гвоздем программы» должно было стать выступление нового генсека — сиречь мое — с декларацией новой политической, экономической и социальной программы, в рамках которой Союзу предстояло жить в ближайшие десять-двадцать лет. В конце концов для того столь неприлично молодого — пятьдесят четыре на фоне общей геронтократии выглядели совсем не солидно — политика и выбрали главным, чтобы не смотреть «Лебединое озеро» слишком уж часто.
— Товарищи! Для начала я хочу прилюдно отказаться от громких лозунгов. Я не буду отсюда с главной трибуны рассказывать про построение социализма в ближайшее время. Не буду говорить про ускорение прогресса в научно-технической сфере, про усиление дисциплины, про изыскание внутренних резервов и так далее. Все это, товарищи, вы слышали уже не раз и не два, поэтому сегодня я хотел бы озвучить проблемы, которые накопились в нашей стране и обществе, а также поговорить о возможных путях их решения, — я на секунду остановился и быстрым взглядом окинул зал. Меня реально слушали, уж не знаю, что там было в головах собравшихся, вряд ли до уровня ЦК могли добраться романтики, реально верящие в светлое коммунистическое будущее, однако даже то, что речь свою я произносил «без бумажки», лишь иногда сверяясь с заранее заготовленными тезисами собравшимся явно импонировало. — Первая проблема, товарищи, с которой хотелось бы мне разобраться на посту генерального секретаря — это та самая штурмовщина, немотивированные попытки ускориться с распылением на разные направления. Я хочу напомнить собравшимся, что плановая экономика тем и хороша по сравнению с капиталистической, что позволяет быстро и уверенно концентрировать усилия как материально-технического, так и человеческого плана на конкретных, нужных в первую очередь задачах. А меж тем на практике у нас выходит все далеко не так оптимистично, год от года растет объем незавершенного капитального строительства. Я тут, товарищи, собрал кое-какие цифры перед Пленумом, многим они могут не понравится, однако мое твердое убеждение состоит в том, что от проблем нельзя прятаться, их нужно встречать лицом.
К сожалению, озвученное мною было правдой. В 1980 году объем незавершенного строительства составлял 67 процентов от вложенных средств. То есть, например, мы в этом году потратили миллиард рублей на строительство, но при этом 670 миллионов с учетом предыдущих лет все еще не были сданы в эксплуатацию народным хозяйством. Понятное дело, что далеко не все объекты можно закончить за один год, однако по идее показатель этот с учетом ежегодных циклов — здесь мы начали строить завод, а там закончили, убрав объект из статистики — должен быть определенным образом стабилизирован.
У нас же на 1985 год данный показатель дорос до 79 процентов. + 13% незавершенных объектов всего за пять лет — это много, это очень много, это охренеть как много. Более того, мне была известна статистика и до конца существования СССР, на 1990 год количество незавершённых объектов по отношению к годовым затратам пробило потолок и составило 104%. Если говорить о рублевом выражении, то в землю было закопано больше 200 миллиардов рублей или примерно 40% годового бюджета сраны. Естественно, с развалом СССР все эти незавершенные стройки в массе своей ухнули в небытие оставшись такими себе бетонными «памятниками советской бесхозяйственности».
Тенденции уже сейчас были нехорошие, у нас имелось 11,7 тысяч замороженных
— Кроме обычной бесхозяйственности тут имеется проблема принятия неправильных управленческих решений. Давайте я приведу пример, который может быть несколько неочевидными и не бросаться в глаза на первый взгляд. Метро. В СССР прямо сейчас функционирует девять метрополитенов: Москва, Ленинград, Киев, Харьков, Тбилиси, Ташкент, Минск, Баку, Ереван. Еще в четырех городах — Горький, Куйбышев, Новосибирск, Днепропетровск, Свердловск — идет полноценное строительство первых веток, — я достал платок из кармана и аккуратно промокнул лысину, которая под светом направленных на трибуну ламп начинала активно потеть и «задорно поблескивать». — Казалось бы все прекрасно, народное хозяйство активно развивается, трудящиеся получают возможность передвигаться по городу быстрее и удобнее. А между тем при детальном рассмотрении картина вырисовывается максимально неприглядная. Ереванский метрополитен состоит из одной линии и десяти станций, при этом дневной пассажиропоток составляет порядка пятидесяти тысяч человек. А вот Харьковский метрополитен состоит из двух линий и восемнадцати станций, но одновременно перевозит по полмиллиона человек в будние дни и примерно триста пятьдесят тысяч в выходные. В среднем. То есть всего при двукратном увеличении системы метрополитена и соответственно двукратных затратах на строительство и содержание польза от всего дела вырастает на порядок. Вместо того, чтобы строить в каждом городе метрополитен, ставший у нас в стране неким символом благополучия и статусности города, нужно резко нарастить строительство уже существующих систем. Строить вторые и третьи линии, чтобы пустые вагоны не таскали по туннелям воздух ради повышения чувства собственной важности отдельных партийных работников на местах.
Апофеозом метростроительного идиотизма в СССР без сомнения можно считать Днепропетровское метро, и в 21 веке насчитывавшее аж целых шесть станций. Уж не знаю кто проводил на месте геологические и геодезические изыскания, однако уже при строительстве там пошли проблемы с грунтами, и в итоге еле-еле смогли запустить одну ветку, продление которой, не смотря на многолетние планы, так и не случилось. В результате пустые вагоны, долгие интервалы и примерно 15 тысяч пассажиров в сутки. Какой смысл пользоваться метро, если наземный транспорт быстрее и удобнее? Полностью провальный и убыточный проект, который я, попади на место генсека на пару лет раньше совершенно точно бы зарубил без всякой жалости. Тут же его все равно придется достраивать, часть тоннелей уже построены, котлованы под станции отрыты, никто просто не поймет причин остановки работ. Будем считать это запланированными убытками.
— И я бы не стал поднимать эту тему, однако прямо сейчас идет разработка проектов метро еще в десятке городов нашей страны. Это то, что я называю неправильными управленческими решениями, которые бьют по экономике Советского Союза и отрицательно влияют на жизнь населения. Вместо двух десятков линий метро, размазанных по пятнадцати городам, нужно строить концентрировано. Пусть будет пять городов по четыре ветки, но чтобы трудящимся было действительно удобно пользоваться транспортной системой. Чтобы электричество не тратилось впустую на перевозку воздуха в вагонах, какой же это, товарищи, символ благополучия если предприятия вместо пользы представляет собой просто дыру, в которую уходят народные средства?
Это может вызвать усмешку, но совершенно серьезно в эти годы планировали начать строительство подземного транспорта в Донецке, Алма-Ате, Казани, Перми, Уфе, Риге, Омске, Ростовое и даже ходили разговоры про Львов. Какого хрена, хотелось закричать мне, но я держался из-всех сил. А потом будут говорить о дефиците бюджета СССР и о том, что страна развалилась из-за экономических проблем.
Да хрена с два! Любой, кто потрудится сравнить бюджет СССР образца 1985 года с, например, бюджетом США образца того же 1985 года, сможет легко определить, у кого тут реальный бюджетный кризис. У нас порядка 40% расходов составляло то самое капитальное строительство, которое легко можно подрезать. Еще до 30–35% составляли траты на военку, которую я собирался резать, остальное — это траты, которые резать нельзя — социалка, транспорт, медицина, образование и так далее.
В Штатах же только обслуживание госдолга в 1985 году встало налогоплательщикам примерно в 15% — 13,7% если быть более точным — от бюджета. Еще 26,7% — не сильно меньше, чем в СССР так-то — тратилось на военку, этот пункт при Рейгане рос как на дрожжах. Здравоохранение, включая медицинскую страховку для стариков, — 10,5%, пособия по безработице — 13,5%, соцстрах — 19,9%. Суммарно «защищенные» статьи расходов в США составляли под 90% от бюджета. Любая попытка нарастить расходы «в сторону», — или, например, при сокращении доходов в следствие кризиса — выливалась в резкий рост госдолга. А ставки в эти время были отнюдь не нулевые, прямо сейчас учетная ставка ФРС болталась на уровне 8%.