Мастера советской архитектуры об архитектуре. Том 2 [Сборник документов]
Шрифт:
— А что за слухи ходят о новых правилах в торговле, которые якобы собираются внедрить с нового года? — Продолжил тему Примаков.
— А что, уже ходят слухи? — Я вопросительно поднял бровь, — ну да, такое хрен удержишь в тайне. Планируем начать продажу большей номенклатуры дорогих товаров, как сказали бы на западе «премиум сегмента», по сознательно завышенным ценам. С тем чтобы вытащить из населения лишнюю массу наличных денег.
Борьба против лишней денежной массы, которая таким себе снежным козырьком нависала над советской экономикой и грозила погрести ее под натуральной лавиной, вообще виделась мне главной задачей на этом этапе. Самое смешное, что ни один госорган включая
По официальной статистике, которая имелась у меня на руках — можно предположить, что генсеку все же дают самую актуальную информацию, иначе вовсе смысла даже барахтаться нет — на 1985 в наличном обороте имелось денег на сумму в 67 миллиардов рублей. Всего за 20 лет с 1965 года эта сумма увеличилась практически в 6(!) раз. Стало ли в продаже товаров больше на эквивалентную сумму? Вопрос риторический. В нашей реальности на момент Павловской реформы, которая «грабительская» и «антинародная» на руках находилось уже почти 140 миллиардов, то есть всего за пять лет наличная денежная масса выросла еще в 2 раза. В такой ситуации дефицита просто не могло не быть, тут не нужно быть гением, чтобы это понимать, достаточно три класса школы закончить.
Чтобы «срезать» лишние миллиарды, я был готов пойти даже на крайне непопулярные меры. Например, ввести полноценную арендную плату за находящееся в государственной собственности жилье. В таком в СССР проживало порядка 60% населения, и путем нехитрых арифметических действий — 4 миллиарда квадратных метров общего жилого фонда умножить на 0,6 и, например, на 50 копеек за квадратный метр в месяц — это дало бы «лишних» 14,4 миллиарда рублей в год «вытащенных» из наличного оборота. Солидная цифра.
Вообще вот эта вот система с государственным бесплатным жильем создавала очень сильный перекос, причем как в кошельках простых советских людей, так и в их сознаниях. В том смысле, что никто не ценит бесплатные блага, которые даются без всяких заслуг по велению левой пятки. Пусть почувствуют на себе, как это жить при капитализме, о благах которого все время вещают «голоса». Глядишь и ценить завоевания социализма.
Потом опять же арендную плату можно будет начать снижать и хлоп! Все счастливы и танцуют. По схеме — как сделать человеку хорошо? Сначала сделать очень плохо, а потом вернуть как было.
Однако такого авангардизма в деле наполнения бюджета мой экономический блок все же не оценил, так что пока просто решили начать квартиры продавать. В конце концов, не так уж мало имелось в стране людей, имеющих «на книжке» десять-двадцать-тридцать тысяч рублей. Я сам по своей семье помню, что при развале союза у моих деда с бабкой — из той, в смысле, первой жизни — сгорело суммарно около двадцати тысяч рублей. Тут моя семья была все же не показательной, потому что дед пятнадцать лет на металлургическом заводе начальником цеха отработал и даже без денег имел четырехкомнатную квартиру от государства, но в конце концов, почему бы и нет.
Кроме того, было принято решение потратить часть валютных резервов запаса на импорт дорогих товаров из капиталистических стран, чтобы потом продавать их в «Березке» по завышенной в несколько раз цене, но в рублях. Да, в «Берёзках» с 1986 года теперь можно будет покупать товары за рубли, но с солидным «повышающим» коэффициентом опять же для изъятия у населения лишней денежной массы. Аудиосистемы, кухонное оборудование, бытовая техника, даже автомобили.
Схема, мы ее в ГДР подсмотрели на самом деле, должна была работать так — покупаем, например, сто автомобилей Ягуар в Британии по цене 15 тысяч фунтов
Так вот берем ягуары и ставим на них ценник в 80 тысяч рублей. Обязательно же найдутся богатенькие и не сильно умные Буратины, которые захотят выделиться и показать всем, что он не простое серое быдло, а настоящая личность и индивидуальность. Заодно и ОБХСС наводку получит, впрочем, как оно получится на практике еще предстояло выяснить.
— И на это собираемся ухнуть часть и так дефицитной валюты, — эта идея моему премьер-министру нравилась не слишком сильно. Он признавал, что существование нависающего над экономикой «инфляционного козырька» опасно для стабильности системы, но даже близко не представлял уровень опасности, поэтому некоторые решения приходилось буквально продавливать.
Как приходилось продавливать и уменьшение статьи расходов на помощь «дружественным» режимам, куда уходило до пяти процентов государственного бюджета. Там опять же сложно подсчитать, но, если к прямой помощи прибавить всякие безнадежные кредиты, безвозмездное снабжение оружием всяких повстанцев и прочих чернокожих обезьян, а также дотационную торговлю со странами СЭВ, примерно к пяти процентам оно и будет подбираться. Пять процентов — это нихрена себе почти двадцать миллиардов рублей.
Опять же в ноль срезать эту статью мне бы никто не позволил, — были подозрения что часть этого денежного потока оседает в карманах причастных работников иностранного отдела ЦК, но пытаться разворошить еще и этот гадючник я просто был не готов сейчас, — но определенные подвижки в плане уменьшения отдельных самых сомнительных расходов уже имели место. Финансирование американским, например, коммунистам я обрезал сразу, зато кое-какие несистемные европейские партии, выступающие для нас полезными идиотами, наоборот получили дополнительный источник дохода. Посмотрим, к чему это приведет.
— Все как обычно, на работе о бабах, но отдыхе — о работе, — попытался разрядить обстановку Примаков, которого вопросы экономики не слишком интересовали по должности.
— Когда это мы на работе о бабах разговаривали? — Вскинулся Егор Кузьмич, — да и что тут говорить, все женатые люди. Да и времени… Тут даже захочешь гульнуть, но когда? У тебя как с твоей?
То, что у нас с Раисой все сложно, секретом большим среди «ответственных товарищей» не было. Впрочем, в подобном ключе жила половина советской верхушки: разводиться нельзя — урон репутации партии, вот и жили советские руководители с женами в формате соседства. Тот же Брежнев, например, при всей своей любвеобильности с супругой оставался в браке до самого конца.
А с другой стороны, Лигачев прав, месяцами пропадаешь на работе по двенадцать часов в день, зачастую ночуешь прямо в Кремле, какая уж тут семейная жизнь. Раиса Максимовна же — судя по общим сведениям из будущего и по фактам вытащенным из памяти Горби — была женщиной властной, привыкшей, что муж ей уделяет внимание, потакает всяким мелким хотелкам, отзванивается с рабочего места по несколько раз в день. Естественно, случившиеся с ее мужем перемены Горбачёвой не могли понравится, а уж после того скандала, когда я на нее накричал, мы и вовсе стали мало пересекаться. Ночевать в разных комнатах и вот это вот все. Иногда она вовсе уезжала на городскую квартиру и жила там по несколько дней, но пока каждый раз возвращалась, впрочем, учитывая сложившиеся у нас почти «соседские» отношения, я бы ее ухода, наверное, и не заметил бы.