Мастера вызывали?
Шрифт:
– Ты не бойся, она только ругается, но не дерётся.
– Не дерётся, это уже легче, тогда я буду чаще приходить. А ты, наверно, как всегда голоден?
Мальчик замялся.
– Мама оставила хлеба со сметаной, но мне так хочется вашей каши.
Внутренне Сергей вспыхнул: «Опять эта кукла держит его на голодном пайке. Уморить мальчонку собралась, что ли? Придётся поговорить с ней по-серьезному».
Мальчику же он сказал:
– Раз хочется, значит, будем варить. Состряпаем целую кастрюлю. Мы с тобой попируем.
Кроме каши, Сергей сварил суп с курицей и компот. Накормив ребёнка, он выстирал
Лариса всё не возвращалась.
– Мама всегда так поздно приходит? – поинтересовался Сергей.
– Нет, не всегда.
– А тебе одному не скучно?
– Скучно. Я даже иногда плачу, – доверительно сообщил Женька.
– Одичаешь ты, брат, здесь совсем, – задумчиво произнёс Сергей.
– Одичаю, – согласился мальчик.
– Придётся о тебе позаботиться. Тебе коллектив нужен, твои ровесники. Ты в детский сад хочешь?
– Хочу. Только мама говорит, что у неё на садик нет денег.
– Пустяки, деньги найдём.
Стрелки часов, висевших на стене, приблизились к десяти.
«И где эта кукла весь вечер шляется, – мысленно ругался гость. – Наверно, опять с этим фраером приключений ищет. Придёт, я ей задам».
Мальчик давно спал у него на руках. Раздев ребенка, Сергей отнёс его в кроватку и вновь уселся перед телевизором. Клиенты в этот вечер остались необслуженными, но разговор с матерью мальчика был важнее всего прочего.
Лариса появилась в половине одиннадцатого. Открыв ключом дверь м войдя в прихожую, она сразу же обнаружила у порога мужские туфли. Осторожно заглянув в комнату и увидев Сергея, она как-то очень вяло и устало протянута:
– А-а, это опять ты?
Вид её поразил Сергея: она заметно похудела, под глазами появились тёмные круги, лицо было не подкрашено и от этого выглядело бледным и смертельно усталым. Да и реакция на молодого человека оказалась совсем не той, которую он ожидал. Сергей подготовился встретить и отразить целый шквал, а тут даже ветерком не повеяло, какая-то зыбкая тень промелькнула и замерла во мраке неизвестности. Он не узнавал Ларисы, она словно угасла и действовала в какой-то полудрёме. Не обращая больше на непрошенного гостя никакого внимания, девушка прошла в ванную, умылась, затем – на кухню, поставила подогревать чайник, а сама молчаливо, как каменное изваяние, замерла на табуретке, опершись обеими руками на стол.
Сергея собирался сразу же высказать ей в лицо всё, что думает, но её отрешенность, бледность и смертельная усталость, проглядывавшая в глазах, остановили его, сменив гнев на милость, Ему вдруг стало жалко её не меньше, чем Женьку.
– Суп горячий есть. Налить? – предложил он.
– Давай, – согласилась она безразлично.
Гость налил хозяйке тарелку первого, рядом поставил кашу.
Лариса нехотя и вяло попробовала, но вид и вкус горячей пищи оживил её, глаза сразу заблестели, на щеках проступил лёгкий румянец, и тут Сергей понял, что она тоже очень голодна: девушка ела чрезмерно поспешно, как бы для того, чтобы поскорее насытиться, и от спешки даже закашлялась.
Сергей стоял молча в стороне и ждал, когда она насытится.
Когда обе тарелки опустели, она подняла на него глаза и произнесла одобрительно:
– Ты, оказывается, вкусно готовишь.
–
Лариса бросила на него усталый взгляд и недовольно проговорила:
– Много ты понимаешь… Не сын он мне. – Встала к, пройдя в комнату, села на диван, опустив голову на грудь и о чём-то задумавшись.
Сергей остановился напротив и несколько секунд созерцал девушку, пытаясь мысленно установить связь между ней и Женькой, но не найдя объяснения, осторожно продолжил разговор, начатый в кухне.
– Если ты говоришь, что Женя тебе не сын, то кто же? Почему он называет тебя мамой, да и вообще – откуда он взялся?
Девушка повела неопределенно бровями.
– Откуда, откуда. Ты очень любопытен. Не пойму только, чего привязался к нам? Строишь из себя благодетеля. Да у меня таких – хоть забор городи. Сначала золотом осыпят, потом петлю на шее затянут.
– Ошибаешься, я не благодетель и хожу не к тебе, а к Женьке. Мы с ним познакомились, когда я не знал, что вы живете вместе. Мне мальчишку жалко. Разве так с ребёнком обращаются? Если он тебе не сын, то чей же и почему живёт у тебя?
– Это мой племянник, сын моей сестры. Она вместе с мужем погибла в автомобильной катастрофе. Родственников у нас нет, и поэтому я взяла ребёнка к себе. А тут это дело… – Она страдальчески сморщилась, махнула рукой, как бы отмахиваясь от чего-то очень неприятного. – Ну да ладно, как-нибудь выкрутимся… Я очень похожа на сестру, поэтому Женя называет меня мамой, и я хочу, чтобы он верил, что именно я его мать.
– Взять ребёнка на воспитание – этого мало, – возразил Сергей. – Детей надо хорошо кормить, чисто одевать, выводить на свежий воздух. А ты посмотри на него – он же у тебя как тень стал, бледный, хилый. Ты почему ему обеды не варишь?
Лицо Ларисы болезненно сморщилось, губы как-то совсем по-детски надулись, и она обидчиво ответила:
– Денег нет.
– Как нет? Ты же зарплату получаешь? Какой у тебя оклад?
– Сто рублей.
– И тебе не хватает на еду?
– Раньше хватало, но дело в том… – она замялась и вдруг заплакала.
Сергей растерялся, уже приняв вину на себя и решив, что довёл девушку до слёз.
– Зачем же плакать, – забормотал он нерешительно. – Я ведь ничего обидного не сказал, просто собираюсь до истины докопаться.
– У меня растрата – шестьсот рублей. Если я эти деньги не внесу в кассу, меня посадят в тюрьму, – задрожав, как в ознобе, заговорила она. – Поэтому я и решила копить. Занять-то мне не у кого, да и кто даст такую сумму? Сто пятьдесят рублей я собрала, но еще целых четыреста пятьдесят нужно. – В голосе ее послышался ужас перед названной цифрой. – А я уже выдохлась. Ты думаешь, я поздно пришла – гуляла? Нет, я уборщицей подрабатываю в одном учреждении, на полставки. Убираюсь по вечерам, но так устаю – сил нет. Где же мне такую сумму наскрести? Экономить можно только на еде, вот и экономлю: сама не ем и Женька кое-как перебивается. А если меня посадят а тюрьму, что, ему лучше будет? Думаю, пусть лучше на хлебе с молоком временно посидит, чем один останется. А я его люблю и никому не отдам. Кроме него, у меня никого нет.