Мастерская: Белый мрак
Шрифт:
Кочевник кивнул.
– Только одетые в черные плащи.
– Я так и думал… но я хотел спросить о другом… почему Белый мрак? Что скрывается за столь противоречивым названием?
Мужчина мягко улыбнулся.
– Ты не поверишь, но это единственный вопрос, на который я не могу дать тебе ответ.
– Почему же?
– Так распорядился Реформатор. Возможно, он хочет сам тебе обо всем рассказать завтра. Или же… хочет, чтобы ты сам нашел ответ. Спокойной ночи, Антуан.
Реформатор спустился вниз по винтовой лестнице, ведущей в подземелье башни. Толкнув черную
– Тушим свет, – произнес Реформатор.
Раздался единовременный звук выдоха, и зал погрузился в полнейшую тьму.
Глава 2
Александэр повернул ключ в двери. Мастерская встретила его гробовым молчанием.
Он некоторое время стоял на пороге, безжизненным взором оглядывая осиротелую комнату. Деревянный пол был усеян сухими желтыми листьями, которые ветер на протяжении нескольких месяцев старательно вдувал через открытое окно. Он же наверняка добавил толстый слой пыли каждой горизонтальной поверхности. Да… определенно, никто еще не был здесь с августа. С того самого августа.
Парень закрыл за собой дверь, бросил свой рюкзак на кровать и подошел к окну. Зима постепенно давала о себе знать неистовым снегопадом и морозным воздухом. На улице Воронцова была довольно умиротворенная атмосфера, чего нельзя было сказать об остальной части города. Только сойдя с поезда на вокзале, Александэр уже чувствовал неладное, когда мимо него сновали наряды полиции. Ту же самую картину он увидел, когда спустился в метро, где его обыскивали сотрудники безопасности чуть ли не через каждые два шага. Возможно, тот факт, что он не брился уже полтора месяца, не играл ему на руку. Художник подошел к треснувшему зеркалу. Давно он не смотрел на свое отражение. Возможно поэтому ему показалось, что от человека, которым он когда-то был, не осталось и следа. И дело было даже не в бороде, покрывавшей его молодое лицо, а, скорее всего, во взгляде. Это был взгляд мертвого человека, потерявшего свою душу, взгляд без надежды на будущее.
Некоторое время понаблюдав за тем, как трещина в зеркале рассекает его отражение пополам, Александэр наконец отошел от него и, оглядев комнату, взял в руки метлу. Прутья забегали по деревянному полу, собирая пыль и листья многомесячной давности в одну большую кучу. Вскоре весь мусор был в мешке, а художник уже проходился тряпкой по письменному столу, комодам, шкафу и стульям. Когда взгляд его упал на мольберт, Александэр на некоторое время замер на месте. В мгновение ока он увидел себя сидящим напротив него, с дрожащей рукой проводящим кисточкой по холсту. Холодные длинные пальцы Милорда лежали на плечах парня, а тихий вкрадчивый голос проникал в самую глубину сознания.
Она прекрасна… я бы назвал ее бриллиантом своей галереи… и этим бриллиантом я обязан тебе, Александэр…
Художник
Сейчас ты полон пороков, искажающих твою безупречность… а в вечном сне мы станем произведениями искусства… как те картины в коридоре… я готов смотреть на них вечно…
– НЕЕТ! – заорал Александэр, с размаху ударив мольбертом об стену. Деревянные стойки полетели на пол. Раздалось еще несколько ударов, и деревянная рухлядь упала сверх охапки листьев в мешке. Туда же вскоре отправилась и толстая пачка холстов. С одного из них сверкнуло серебристое озеро.
А Александэр тем временем уже красил стены. Малярная кисть скользила по ним, закрашивая зарисовки художника, которые он делал в порыве творческого вдохновения, когда готовил картины для своей выставки. Темно-коричневая краска уже имелась в мастерской – Антуан когда-то купил полдюжины банок, грозясь покрыть кофейным цветом «девичьи» обои Александэра.
За окном уже смеркалось. Снег умерил свой холодный пыл, посылая лишь редкие избранные снежинки в этот мир. Художник заполнил пустыми банками из-под краски второй мешок и приложил его к первому, решив выкинуть все это завтра утром. Встав посередине комнаты, он наконец-то сделал глубокий вдох, приводя сердцебиение в норму. Обновленная мастерская деловито смотрела на него, призывая немедленно сотворить что-нибудь творческое.
«Может быть, в другой жизни» – подумал Александэр и отправился в ванную.
Он с неким отвращением стянул с себя кофту и джинсы, в которых проходил последний месяц, дав себе зарок, что они тоже отправятся в мусорный мешок. Он чувствовал себя заразным. Будь это возможным, он бы стянул с себя кожу. Наконец, более-менее успокоившись, он повернул кран и следующие десять минут провел в наблюдении за струей воды, постепенно заполнявшей пространство ванной. Выключив напор, Александэр медленно залез в воду и опустился на чугунное дно, расслабив все свое тело.
Тишина…
Лишь капли воды изредка нарушали ее, падая из крана в ванную. Александэр сполз ниже так, что задняя часть его головы окунулась в воду. Наконец-то он почувствовал настоящее спокойствие. Оно попадало внутрь него через воздух, вдыхаемый носом… через воду, обволакивавшую его тело… он закрыл глаза… это ощущение было похоже на то, что он чувствовал месяц назад…
Вода медленно утягивала его вниз. Она была необыкновенно чистой, позволяющей разглядеть плавающих в ней рыб. Вскоре лодка мягко стукнулась об дно. Александэр продолжал держаться за ее края, чтобы не всплыть на поверхность реки. Ведь здесь, на ее глубине, было так спокойно… вся его душевная боль словно растворялась в воде… но он все же продолжает противиться… не нужно… вдохни ее… пусть вода заполнит твои легкие…
Кто-то резко схватил его за ворот куртки и потянул вверх. Прорезавшись через толщу воды, Александэр вынырнул на поверхность, поддерживаемый неизвестным человеком. Художник не понимал, зачем плывет с ним обратно к берегу и почему позволил ему спасти себя. Его сознание еще не вернулось к своему первоначальному состоянию, продолжая находиться в умиротворении предсмертного мига, подобравшегося к Александэру так близко…
– О чем ты думал?! – прохрипел его дед, когда художник выползал на берег. – Как это понимать, Саша? Как?