Мать (CИ)

Волобуев Вадим

Они свернули на набережную. Справа надвинулись кирпичные строения, зачернели трубы, мокро замерцали шиферные крыши. За спиной проявился Белый дом - весь в огнях, будто праздничный пароход. По бокам от него торчали две высотки сталинских времён и стеклянная башня мэрии. Впереди вынырнула труба Багратионовского моста - будто дуло огромной пушки. Рядом с трубой по обе стороны реки заблестели матово-синие многоэтажки Делового центра.

Немного не доезжая до громад ЦМТ, машина свернула в какую-то улочку и остановилась напротив большого кирпичного здания.

Аршинные буквы на крыше сообщали, что это "Комбинат Трёхгорная мануфактура". К мануфактуре примыкал бетонный забор с двумя металлическими воротами, какие обычно ставят на автобазах. Ближние ворота были распахнуты настежь. За ними открывался небольшой дворик с оклеенным яркими афишами бетонным ограждением. На парковке и по обочинам теснились машины, во дворике тусовался гламурный люд.

Светлана вздохнула и, полодив подбородок на руль, уставилась в лобовое окно.

– Ну, что сидим? Кого ждём?
– помедлив, спросил Гаев.

– Подругу ждём.
– Светлана опять извлекла из сумочки телефон, позвонила.
– Алё, ну ты где? Я уже тут. Да, ста метрах от входа. Слева. Да, давай, жду.

– Что хоть за мероприятие?
– спросил Гаев.

– Там какой-то диджей... из Франции, вроде.

– Часто клубишься?

– Надо же иногда расслабляться.

Ждать пришлось минут двадцать. Светлана то и дело смотрела на часы и что-то беззвучно шептала. Стемнело, начал моросить дождь, клуб засиял огнями, став похожим на хеллоуинскую тыкву. Наконец, Светкин телефон заиграл до боли знакомое Livin la vida loca.

– Да, я здесь, - ответила Светлана.
– А ты где? Что? Блин... сейчас...
– Она кинула телефон в сумку.
– Пошли.

Дождь уже зарядил как следует, так что им пришлось бежать. Гламурное столпотворение во дворике скрылось под мозаичной бронёй из разноцветных зонтов. Возле бордюра, закрываясь от дождя блестящей чёрной сумкой, стояла белокурая женщина лет тридцати.

– Люда!
– замахала ей Светлана.
– Сюда! Бежим!

Женщина заметила её и, бойко стуча каблуками, рванула к ним.

– Вот, познакомься, это - Володя, - торопливо представила Гаева Светлана, когда они спрятались под козырьком у распахнутых ворот.
– А это - Люда, моя старая подруга.

Лицо Люды, слишком ухоженное даже с учётом слоя косметики, обнаруживало вмешательство пластических хирургов.

– Надеюсь, флаер не забыла?
– улыбнулась она, блеснув отбеленными зубами.

– Нет, держи, - Светлана протянула ей тёмно-синюю блестящую бумажку, порывшись в сумочке.

– Что ж ты не сказала, что будешь со спутником? Я бы, может, Ильина вытянула сюда.

– Ты сама-то в это веришь?

Люда удручённо вытянула губы.

– Д-да, ты, наверно, права. Но всё равно... неожиданно как-то, - она с сомнением глянула на Гаева.

– Не забивай себе голову. Мы отлично проведём время. Правда, Володя?
– Светлана улыбнулась и взяла Гаева под локоть.

– Однозначно, - рубанул Гаев, смутно чувствуя какую-то игру.

Они передвинулись в начало очереди,

и Светлана замахала перед носом охранников флаерами.

– У нас - приглашения.

Один из охранников кивнул, и вся троица скользнула внутрь.

Праздник был в самом разгаре. По ушам долбили басы, в ультрафиолете мелькали яркие наряды. Из середины танцпола бил разноцветный фонтан. Под потолком носилась платформа с диджеем. Вдоль стен тянулись бордовые софы и овальные столики. Вокруг фонтана шевелилось месиво ритмично двигавшихся тел.

– Вот тут приземлимся, - заявила Светлана, обнаружив свободное место.

Они приземлились: Люда с одной края стола, Гаев - с другого, а Светлана уселась между ними.

– Володя, сходи, пожалуйста, в бар, - прокричала Светлана, силясь прорваться сквозь гремящую музыку.

Гаев, вздохнув, поднялся.

– Мне - дайкири, - лучезарно осклабилась Светлана.

– А мне - белого вина, - проорала Люда.

"Интересно, кто платит за этот банкет?" - подумал Гаев, уплывая к бару.

Когда он вернулся, неся в стынущих ладонях три холодных бокала (себе взял "Кровавую Мэри", польстившись на любимый томатный сок), то мгновенно сообразил, что спутницы успели обменяться мнениями на его счёт. Выражение лица Светланы при этом не изменилось, а вот Люда с явным интересом начала присматриваться к Гаеву. Интересно, что Светка наплела ей про него?

– Ну, за встречу!
– провозгласила тост Светлана.

Они выпили.

– Володя, к тебе вопрос, как к мужчине, - сказала Светлана.

– Давай, - хрипло сказал Гаев.

– Что ты скажешь о мужике, который, сажая жену в машину, чтобы везти её на роды, говорит: "Только коврик мне не залей"?

Гаев чуть не поперхнулся.

– Я бы сказал, что этот мужик - козёл.

Светлана победно посмотрела на подругу.

– А я тебе что говорила!

Та отрешённо кивнула, мелкими глотками отпивая из бокала.

Гаев посмотрел на обеих, усмехаясь. Он вдруг осознал выгоду своего положения: женщин было две, а он - один. Значит, он мог выбирать, а они - нет. Это вдохновляло.

Он сразу взял быка за рога и выдал несколько анекдотов про машины и блондинок. Светлана расхохоталась (несколько нарочито, правда), Люда сдержанно ухмыльнулась. Тогда Гаев перешёл на еврейские афоризмы о семейной жизни, подслушанные то ли у Жванецкого, то ли ещё у кого-то, и отшлифовал всё историей про похождения Мосолова.

Он явно был в ударе, что с ним, вообще-то, случалось нечасто. Например, в присутствии говорливого Егора Гаев как правило терялся, не поспевая за его искромётной мыслью. Но сегодня его несло.

– Она с тебя прямо глаз не сводит, - плутовски поделилась с ним Светлана, когда они вышли потанцевать вдвоём.

Гаев покосился в сторону одиноко сидевшей Люды. Светловолосая, в белом платье, она казалась Снегурочкой с глянцевой обложки.

– Это хорошо или плохо?
– спросил он.

– Как тебе угодно. Я просто фиксирую. Не ослабляй хватку - получишь шанс.