Мать (CИ)
Шрифт:
Она открыла дверь и смерила его взглядом. Подставила щёку для поцелуя, затем пропустила в квартиру.
– Это - твоя лучшая одежда?
– спросила она.
– Да. Не нравится?
– Расстегни-ка верхнюю пуговицу на рубашке.
– Она уже расстёгнута.
– Значит, ещё одну.
Гаев расстегнул.
– Мм... даже не знаю. И обувь у тебя, конечно...
Гаев посмотрел на свои летние ботинки, которые он перед выходом даже протёр мокрой тряпкой.
–
– Ничего.
– Светлана убежала в спальню, крикнула оттуда: - Ты проходи пока в гостиную. Я сейчас.
Поскольку встретила она его ненакрашенная, в шортах и футболке, это "сейчас" могло растянуться надолго.
По телеку шла футбольная передача. Пока Семак вколачивал голы в ворота несчастной "Тюмени", Гаев со смешанным чувством неприязни и зависти оглядывал уже раз виденный им интерьер: пузатые крашеные горшки на полках, электрический камин, панно в виде огромной слюдяной пластины, здоровенная картина в японском стиле с деревом на фоне багрового неба. Как в пещере. Агорафобия у неё, что ли?
Спустя сорок минут Светлана, наконец, привела себя в товарный вид и появилась на пороге, одетая в облегающее чёрное платье до колен, с открытым правым плечом. В правой руке она держала за уголок изящную красную сумочку. У Гаева захолонуло сердце.
– Ни фига себе!
Светлана усмехнулась.
– Теперь осталось тебя в порядок привести.
– А чего меня приводить?
– В таком виде я с тобой в клуб не поеду.
– Ну и не езжай. Подумаешь!
– Ой, вот только не строй из себя обиженного мальчика, - бросила через плечо Светлана, выходя в прихожую.
– Сейчас по дороге заедем в магазин и быстро тебя приоденем.
– Да что со мной не так?
– беспокоился Гаев, выдвигаясь за ней.
– Надевай ботинки.
Лифт доставил их на подземную парковку. Лавируя меж машин, Светлана процокала каблуками к малиновому Порше Кайен. Булькнул, отразившись коротким эхом, звук открываемого замка.
– Мы как, на всю ночь зависнем?
– спросил Гаев, усаживаясь на переднее сиденье.
– Вот ещё! Мне завтра на работу.
– Кстати, а кем ты работаешь?
Светлана достала салфетку, протёрла зеркала.
– Директором ресторана.
– Какого?
– "Туарег".
Кажется, она волновалась. Извлекла из сумки пудреницу, посмотрела на себя, пожевала губами. Заметив взгляд Гаева, улыбнулась ему.
– Расслабься. Будет весело.
– Не сомневаюсь, - пробормотал Гаев.
Как-то иначе он представлял себе их отношения. Хотя, может, так и надо. Светлане виднее, конечно. Но, блин, он не нанимался к ней в эскорт-услуги! Это как-то... унизительно даже. Вспомнились Иркины слова: "Содержать своего парня - это унизительно". Ну-ну. А быть содержанкой - это как?
Они вырулили на Комсомольский проспект и помчались в центр, но, не доезжая до Садового кольца, Светлана вдруг свернула к обочине.
– Пойдём заглянем сюда, - сказала она Гаеву, выходя из машины.
Рядом был магазин. В витрине
– Всё-таки решила меня принарядить?
– сказал Гаев, тоже выбираясь наружу.
– А ты сомневался?
Он пожал плечами.
– Займитесь вот этим молодым человеком, пожалуйста, - велела Светлана подлетевшей к ним в магазине молоденькой продавщице с лицом китайской Мальвины.
– Ему сегодня идти в клуб и нужно что-нибудь подходящее. Но не вульгарное. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Конечно, - кивнула девушка.
Ну блин, ни дать - ни взять - великовозрастный лоб, которого мамочка привела прибарахлиться. Вот попал!
Следующий час превратился в сущий ад. Гаев напяливал то одно, то другое из тряпья, которое приносила Мальвина, а Светка, придирчиво осматривая его, выносила свой вердикт.
– О господи!
– выл он, снимая очередную рубаху вычурного фасона.
– Ну а эта-то почему тебе не нравится?
– Она не подходит под цвет твоей обуви. Разве ты не видишь?
Гаев и впрямь уже ничего не видел, мечтая лишь поскорее ырваться из этой душегубки.
Наконец, одежду подобрали.
– Ну и стоило оно того?
– угрюмо полюбопытствовал он, возвращаясь к машине.
На нём был пиджак с синими отворотами ("Носить нараспашку", - предупредила продавщица), белая рубаха навыпуск и брюки в едва заметную полоску. Новые блестящие ботинки скрипели, будто Гаев шёл по снегу.
Светлана молча открыла машину, дав любовнику возможность свалить коробки со старой одеждой и обувью на заднее сиденье.
– Ты отлично выглядишь, - сказала она, одаривая его обольстительной улыбкой.
Затем села за руль и достала из сумочки телефон-книжку. Набрала номер.
– Привет, подруга. Ну ты как?.. А твой что? Я уже на подходе... Минут через пятнадцать... Да, разумеется.
– Кстати, куда мы едем?
– полюбопытствовал Гаев, когда они снова выехали на дорогу.
– В клуб Глори.
– Это где такой?
– Увидишь.
Вообще говоря, Гаев не без удовольствия воспринял обновление своего гардероба. Удручало только, что платил за такое превращение не он. Как-то это было неправильно... и стыдно. И потом - как прикажете объяснять мамане, откуда у него взялись деньжищи на такие шмотки?
– Это теперь моё?
– помолчав, спросил он.
– Твоё.
Он взохнул и ничего не ответил.
Светлана включила радио. Загремел "Auberge" Криса Ри. Слева, громоздясь, вырастали строившиеся башни Москвы-сити, мерцавшие на фоне лилового заката. Справа мелькали старинные усадьбы, храмины в стиле советского ампира, торговые центры и элитные жилкомплексы a la Luojkove. Гаев смотрел на всё это и размышлял о превратностях судьбы. Всего неделю назад он был каким-то продавцом-консультантом с поэтическим уклоном, а нынче мчался с богатой любовницей в клуб. Это было бы превосходно, если бы не было так подозрительно. В чём подвох?