Мать Печора (Трилогия)
Шрифт:
Первую премию на триста рублей получил хор редакции. Вторую премию полтораста рублей - дали мне. Директор городского театра Иванов, передавая премию, сказал:
– Желаем успеха и впредь. А теперь собирайся в Архангельск.
Кроме меня, в Архангельск хотели отправить Ксению Сядей и ненецкий хор.
15
Самолеты в то время не прилетели, и ехать нам в Архангельск не пришлось. Вдобавок я простудилась и заболела, руки опухли - шевелить не могу. Пришлось мне лечь в больницу.
Долго я в больнице лежала.
В больнице работала фельдшерица Марья Васильевна Нюрова. Это была первая фельдшерица из ненцев. Плохо жили ненцы до революции.
"В колхозе "Северный полюс" Канинской тундры, - говорила Марья Васильевна, - и сейчас живет моя родня. В первый раз я попала к ним в ту пору, когда у нас на Севере англичане хозяйничали.
Сама я в то время под окнами куски собирала по русским деревням. Девчонке-нищенке, можете поверить, не светло жилось. А тундровая жизнь мне и вовсе за ночь показалась. Хотя и сама я ненка и по малолетству понимала немного, а видела, что живут ненцы в тундрах темно и грязно.
Малицы надевали прямо на голое тело. У кого и рубаха была - носили ее, пока она на плечах не истлеет. Так и отец мой носил.
Приезжали к нам кулаки из Мезени. Привезли они водки, всех споили, выменяли песцов да лисиц на бусы да безделушки и уехали.
И еще увидала я, что ненцы часто болеют. Ни врача, ни фельдшера, ни акушерки не было. Вся помощь - шаман с бубном.
Попала я в гости к тетке Оксенье. Средний и младший девери Оксеньи и жены их в ту пору крепко болели. Лежат в жару, бормочут какую-то несгораздицу. Невестка младшая стонет, руки ломает, волосы на себе рвет. А помощи ниоткуда не дождешься. Мезень и та далеко. А в Мезени и всего-то один ветеринарный фельдшер был.
Чумы моей родни стояли в то время на правом берегу Камбальницы. Однажды приезжает к нам гость - ненец годов сорока, Федор Вынь-Кэй. Напоили гостя чаем, разожгли костер, сидят. А я все еще не знаю, что за человек наш гость.
Достал Вынь-Кэй бубен. Перед собой на столик поставил маленькие игрушечные нарты. Украшены они сукнами всех цветов. А на санках сидят куклы. И тоже в цветистые тряпки разодеты. Я прошу гостя:
– Дай поиграть.
А Вынь-Кэй говорит строго:
– Глупая, это наши боги...
И ударил по бубну. Бубенчики на бубне мелко зазвенели. Тут я догадалась, что это шаман.
На лицо он надел маску из зеленого сукна. Вместо глаз - две медные пуговицы. Долго барабанил, - мне скучно стало и спать захотелось.
– Чего, - спрашиваю, - барабанишь?
– Добрые боги, - говорит, - придут, твою родню вылечат.
Утром Вынь-Кэй говорит:
– Надо богам оленя дать...
Из стада выбрали самого лучшего, мы называем - хайданного оленя - он еще в упряжке не бывал. Взял шаман ремень
– Даю вам, боги, жертву, а вы дайте здоровье. Петру да Алене, Марье да Ивану.
Кровь выпустил в деревянную чашу, пошептал над ней. Рожи богам свежей кровью намазал. Отрезал по кусочку оленьего сердца, печенки, почек, языка, мозга, всех лакомых частей, тоже богам дал. А те не едят. Все остальное больным отнес:
– Ешьте, здоровы будете!
А они на белый свет смотреть не могут, не только есть. Забрал Вынь-Кэй еще трех лучших оленей - плату за камланье - и домой торопится.
Только уехал, умерли Петр да Марья, а вскоре за ними - Иван да Алена. Надобавок заболели и померли двое Ивановых ребятишек...
Тетя Оксенья убивалась, что не пригласила русского ветеринара из Мезени. А я с той поры не могла смотреть на шаманство. Вот почему мне учиться захотелось..."
В коридоре больницы было радио. Однажды я слушала концерт, вдруг объявляют мое имя:
– Хор Пятницкого исполнит песню "Ходил по границам Ворошилов Клим" из сказа Маремьяны Романовны Голубковой. Музыка Черемухина.
Взволновалась я, обрадовалась: в такой дали мои слова поют! Это песня из сказа "Сила храбрая, красноармейская". И так хорошо поют, а я вслед за ними подголосничаю:
Ходил по границам Ворошилов Клим,
Запирал он границы на крепки замки,
Выставлял он заставушки верные,
Посылал он охранушки зоркие.
Посылая-то, он им наказ давал,
Наказ давал, такую речь держал:
– Вы, товарищи ребята-пограничники,
Вы храните-берегите мать родну землю,
Мать родну землю, народную, советскую.
Уж как наша-то земля кровью добыта,
Кровью добыта да кровью полита.
Вы смотрите не проспите врага-ворога,
Чтобы он нежданно в гости не пожаловал,
Не пришел бы к нам, разбойник, по чисту полю,
Не пролез бы иноземец по сырой земле,
По сырой земле да род-под кустышком,
Не проехал бы он по морю на кораблях,
Не пролетел бы в самолете по поднебесью.
С той поры стоят ребята-пограничники
На советских на крепких заставушках,
Стерегут они границы от разбойников,
От фашистов подорожников-разбойников.
В дни Олимпиады передавали по радио другую мою песню из этого же сказа. Пел ее тот же хор Пятницкого, только музыка Захарова.
Не боится ветров гора каменна
От ветров она, гора, не сдвинется.
Не боимся мы врага-супротивника
От врага, как гора, мы не сдвинемся.
Мы не тронем никого, да и нас не тронь:
Как подступит враг, мы дадим отпор,