Мать Сумерек
Шрифт:
— Госпожа? — позвала одна из служанок, приводя Шиаду в чувство.
Жрица мотнула головой, будто отгоняя непрошенное видение. Поглядела еще раз в зеркало. Платье цвета свежего молока, перевязанное в талии широким поясом из тяжелой изумрудной парчи, оттеняло густую медно-рыжую копну, зачесанную со лба и от висков назад и закрепленную на затылке красивой смарагдовой застежкой. Ровный полукруглый вырез подчеркивал высокую грудь с тонкими прожилками вен, мягкая ткань послушно обтягивала плавные очертания изгибов женского тела, а пояс, спускавшийся от талии до
— Вы прекрасны, миледи, — улыбнулась одна из женщин постарше.
Что ж, похоже, она действительно все еще хороша. За годы жизни с Берадом она успела крепко об этом забыть.
— Шиада? — постучав, в комнату зашел Сайдр. Жрица обернулась.
— Да, пойдем.
Пока они миновали коридоры, Сайдр успел поделиться волнением:
«Чувствую себя странно, учитывая, что именно я провожу тебя к нему и я же буду воспевать обряд».
«Чувствую себя не лучше, понимая, что опять почему-то выхожу замуж».
Сайдр в мыслях посмеялся:
«Да, твоя шутка посерьезней, Вторая среди жриц».
Агравейн встретил женщину у высокого алтаря, сложенного из мрамора между двумя высокими статуями — Праматери и Её Достойного Сына-Защитника. Он был облачен в те же цвета, что и Шиада — белое с изумрудным кушаком — и сиял до кончиков отросших волос блеском непреклонной решимости. Его глаза цвета спелого янтаря будто настойчиво убеждали всех вокруг: да, я побеждаю с тринадцати лет. Всегда получаю желаемое. Всегда выхожу победителем, даже если мой соперник — сама Судьба.
И сегодня все вокруг могут в этом убедиться, думал Молодой король, потому что он добился не кого-нибудь, а следующей храмовницы — женщины, которой никогда не был достоин ни один трон Этана, женщины не из этого мира и не для этого мира.
Его женщины.
И неважно, на каких условиях она вступала в брак, от начала времен она — только его.
С трудом справляясь с дыханием и чувствами, Агравейн принял предложенную Сайдром руку Шиады — прекрасной, как звездное небо, — и сглотнул.
Все встало на круги своя.
Король не слышал, какие слова произносил Сайдр, не слышал ни себя, ни Шиады, когда они вторили каким-то клятвам. Едва потом мог вспомнить, как отец, король Удгар, протянул им подушечку с двумя массивными, шириной в ладонь, одинаковыми золотыми браслетами со старинным узором из жемчуга и изумрудов. Едва помнил, как в знак состоявшегося супружества они с Шиадой обменялись украшениями, и уж тем более забыл ритуальное:
— И да укроет Богиня ваш союз своим покрывалом, — которое обронил Сайдр в конце обряда.
Агравейн очнулся, только когда к потолку тронной залы его дворца в Аэлантисе взвился восторженный рёв.
Впрочем, и его Железная Грива помнил недолго. Совсем скоро смешались лица поздравляющих: родственников и друзей, князей с семьями и рыцарей, военных офицеров и почетных гостей столицы. Шиада сверкала, как бриллиант
Агравейн пил жадно, однако остановился вовремя, чтобы сохранить ясной голову — сегодняшнюю ночь он хотел запомнить в каждой несравненной детали. Совсем скоро все прошлые обиды забылись: Лот и Вальдр обнимались и распевали непристойные песни, перебивая бардов; Удгар целовал Шиаду в обе щеки, приговаривая, что она сможет заменить мать земную и Великую для его внучки, которую уже давным-давно уложили спать. Сайдр, глядя на это, посмеивался.
Многих она, Шиада хотела бы видеть здесь, на таком торжестве. Гленна, Таланара, Растага, даже Ронелиха. Но все они отныне — запретная мечта о прошлом, потому что в этот зал жрица вошла не как Итель Стансор, какой родилась когда-то в семье христианского герцога, а Шиадой Сирин, госпожой Ангората. И не было больше у неё прав на земную семью.
Молодой король, наконец, никого не спрашивая, подхватил супругу на руки и закружил. Везет же некоторым — переглядывались гости. Добился мира с кочевыми братьями из Ургатской степи, выиграл войну у Стального царя, раздавил иландарцев, обогатил данью королевскую казну, преумножил почтение к Архону, получил красивейшую из жен Этана, и по удаче — следующую храмовницу в одном лице. И это — если не считать его бесчисленных побед в мелочах: от стычек на границах до женщин в его постели, от побед на состязаниях и турнирах, до пьяной стрельбы на спор. Ох, баловень, шептались собравшиеся сегодня почти беззлобно. Ибо, как ни глянь, Агравейн Железногривый был не просто королем, но самым настоящий героем, которого любила вся страна, включая даже завистников.
На пути в королевскую спальню, Агравейн не останавливался ни на миг. Кто-то из друзей подтрунивал, будто многоопытный Агравейн взвинчен, как мальчишка, впервые попавший в бордель. Кто-то толкал в плечо — мол, чего это он бежит, будто, если не поторопится, ангоратская жрица наложит проклятье, чтобы у Железной Гривы больше не встал ни разу.
От первых Агравейн отмахивался, вторых толкал в ответ. Служанок у комнаты мужчина грубо отпихнул в сторону и вышиб дверь ногой.
Та была открыта и скрипнула жалобно. Едва мужчина попал внутрь, женщины снаружи попытались, как могли, прикрыть покой, а подоспевший Вальдр, увидев друга в таком состоянии, отослал от покореженных дверей даже стражу. Ничего с ними тут не случится.
Гогоча навеселе, мужчины удалились, уволакивая за собой хихикавших служанок — одних силой, других явно по обоюдному желанию к определенному делу. Но для тех, кто остался в комнате все это уже не играло роли.
Им по-прежнему было, что спросить друг у друга, каких объяснений потребовать, что сказать и о чем сожалеть на двоих. Но время, разделявшее их от первой встречи до этой, минуло явно не для того, чтобы теперь разговаривать.