Мать сыра земля
Шрифт:
— Кстати, миротворцы брали и пробы графита из реактора…
— Я думаю, они их брали не в первый раз… Ты заметил, как быстро они провели журналистское расследование? Сегодня день похорон, трех дней не прошло… Я думаю, фильм начали снимать примерно за месяц до его смерти, — Моргот смотрел в экран.
— Не думаю. Хитров, конечно, сильно мешал, но никто не ожидал от него никаких разоблачений.
— Ты не выяснял у своих, пригодилась ли тетрадка Игора Поспелова?
— Выяснял. Говорят, наши нашли эксперта. Через пару дней мне что-нибудь
— А если не посчитают? — хмыкнул Моргот.
— Тогда не ответят, — пожал плечами Макс с улыбкой.
— В шпионов играете? Детский сад это все, Макс. Детский сад. Кнопки на стуле учителя. Вы уже вывезли контейнеры с юго-западной площадки? Я тебе план нарисовал — вы их вывезли?
— Не смеши меня! Как мы их вывезем? Сколько машин потребуется, ты представляешь?
— Вот я об этом и говорю. Зачем это все? Старший Кошев может в сотни раз больше, чем все ваше Сопротивление, вместе взятое! Я не удивлюсь, если контейнеров там уже нет.
— Перестань, — махнул рукой Макс, — я устал это слушать. Возьми и вывези контейнеры, что тебе мешает?
— Это вы — пламенные борцы, а я так, погулять вышел… — Моргот хмыкнул. — Кстати, как прошла встреча с агентом «Кролик»?
— Сам ты… Кролик… — Макс отвернулся и скрипнул зубами.
— Что-то я не понял, неужели ты не сумел продолжить столь блестяще начатого знакомства?
— Это не твое дело, — Макс продолжал смотреть в сторону, и лицо его сделалось каменным.
— Да ну? Товарищ командир не желает отчитываться перед подчиненными?
— Отвяжись, сказал.
— Макс, я не понял, — Моргот слегка смягчился. — Ну, не вышло, что ж теперь… Я же должен знать, что мне делать.
— Ничего, — сухо ответил Макс, сжимая губы. — Продолжай ей звонить.
— Да ладно, рассказывай. Неужели добрый молодец, кудрявый блондин двухметрового роста, да еще и герой Сопротивления не впечатлил тонкую натуру художницы?
— Послушай… — Макс наконец повернулся к Морготу лицом, — заткнись, а?
— Да иди ты к черту! Ты еще вчера учил меня, как ее надо правильно трахать, а сегодня это все «не мое дело» и мне надо заткнуться?
Макс неожиданно схватил Моргота за грудки:.
— Не смей даже заикаться о ней, ты понял?
— Убери руки, придурок… — спокойно ответил Моргот.
— Если бы ты только знал, какая ты сволочь… — Макс скрипнул зубами напоследок и толкнул Моргота обратно в кресло, — ты… такая сволочь…
— А ты не знал? — довольно ухмыльнулся Моргот.
— Я всегда знал, — Макс снова отвернулся. — Она же… Она чистая, понимаешь? А ты… ты что, по-человечески с ней не мог?
— Ты чокнулся, — Моргот рассмеялся. — Ты чокнулся, Макс! Ты впал в детство!
— В этом нет ничего смешного. Неужели ты не видел, кто перед тобой? Тоже мне, милый друг…
— Я должен был поразить ее тонкостью душевных качеств и глубиной мыслей? Я выбрал другой путь. Заметь, мне это было совершенно не нужно, это только ради тебя и твоего Сопротивления.
— Иногда
— Рука? Макс, ты что-то путаешь, — Моргот снова расхохотался, откидываясь в кресло.
— Сейчас я точно дам тебе в зубы. Если ты не заткнешься.
— Между прочим, она была в меня влюблена. Не веришь? — продолжал глумиться Моргот, заливаясь смехом.
— Громин, заткнись! Я мастер спорта, я не промахнусь!
— Макс, ты не представляешь, как это смешно!
Макс поднялся с подлокотника, но не рассчитал и стукнулся головой о низкий полоток, вызвав у Моргота новый приступ хохота. Я думал, Макс обидится, но он, напротив, сначала усмехнулся, а потом неуверенно хохотнул, потирая макушку.
— Конспиратор, мля, — смеялся Моргот, — подпольщик!
— Иди к черту, — проворчал Макс, начиная нерешительно смеяться.
— Непременно, — кивнул Моргот со смехом и смахнул слезу. — Макс, какой у тебя глупый вид! Сними уже с лица выражение восторженного идиота!
Макс не выдержал и расхохотался вместе с Морготом, плюхнулся в кресло рядом с ним и толкнул кулаком в плечо.
Они смеялись и возились, выплескивая пиво на засаленную обивку. Мы даже притихли, недоумевая, чего это взрослые серьезные дядьки резвятся, как маленькие. Это сейчас я понимаю, что они оба были очень молоды. В два раза моложе меня… Та сцена перед телевизором почему-то обведена у меня в голове траурной рамкой, и за кадром я слышу нежную, печальную музыку. Реквием. По телевизору в это время показывали похороны журналиста Анджея Хитрова.
— Все равно ты сволочь и циник, — Макс в последний раз пихнул Моргота в бок, — я никогда тебе этого не прощу.
— Ага, — Моргот потянулся за сигаретами, — а я — тебе.
На следующее утро Макс пришел к нам чуть свет, мы еще не вставали, а Моргот и подавно. Мы никогда не запирали дверь на ночь, поэтому он вошел и разбудил нас громким возгласом:
— Подъем, ребята! У меня для вас радостная новость!
Радостные новости мы любили, поэтому сон слетел со всех, кроме Первуни, в один миг.
— Мы едем ко мне на дачу, купаться, — сообщил Макс.
Такая весть разбудила и Первуню. Подпрыгнув на кроватях, мы заорали «ура» и наперегонки кинулись к умывальнику, не надевая тапочек. Кто-то с грохотом опрокинул стул, Первуня верещал, что он тоже хочет купаться и пусть его пустят умыться первым, мы с Силей разодрались из-за полотенца, но не всерьез, а так, помутузить друг дружку, Бублик ставил чайник и случайно пролил воду нам под ноги, на резиновый коврик, а потом сам же на нем и поскользнулся, едва не свернув раковину, отчего чайник упал и вся вода из него вылилась на пол. Макс, посмеиваясь, наблюдал за нашей суетой. Я не знаю, почему мы всегда производили столько шума, особенно когда спешили, поэтому, конечно, разбудили Моргота: вскоре он выглянул из каморки, сонный и с сигаретой в зубах.