Мать

Брехт Бертольд

Егор. Не трудись зазря! (Уходит.) Мать. Вот так и терзаем друг друга, рабочий с рабочим, а грабители наши посмеиваются.

Б

Помещичья кухня.

На кухне сидя г двое штрейкбрехеров за едой и разговаривают с мясником.

Первый штрейкбрехер (жуя, другому). Кто в час беды предает свою страну, тот сволочь! А забастовщик предает свою родину.

Мясник (рубя мясо). Как так - свою родину?

Первый штрейкбрехер. Кто мы? Русские. Что кругом? Россия. И эта Россия принадлежит русским.

Мясник. Вот как?

Второй штрейкбрехер.

Ну да! Кто этого не чувствует...
– а ведь мясо не того...
– тому этого не втолкуешь. Но по башке его хватить можно.

Мясник. Верно!

Первый штрейкбрехер. Этот стол - родина, и это мясо - родина.

Мясник. Но оно ведь "не того".

Второй штрейкбрехер. Место, на котором я сижу, - родина. И даже ты (мяснику) сам тоже кусок родины.

Мясник. А если я тоже "не того"?

Первый штрейкбрехер. Каждый должен защищать свою родину.

Мясник. Да, если она ему действительно родина.

Второй штрейкбрехер. Вот он - подлый материализм!

Мясник. Дерьмо собачье!

Жена мясника вводит мать, которая притворяется, что ей очень больно от

шишки на голове.

Жена мясника. Садитесь-ка сюда! Я вам сейчас сделаю примочку. А потом съешьте чего-нибудь, а то вы так перепугались. (Остальным.) Ее камнем ушибли.

Первый штрейкбрехер. Я ее помню. Она ехала в одном поезде с нами.

Второй штрейкбрехер. Это дело рук забастовщиков: мы о ней здорово беспокоились. Жена мясника. Ну как, полегчало?

Мать утвердительно кивает.

Второй штрейкбрехер. Ну слава богу!

Жена мясника. Они грызутся как звери за свою работишку. Ну и шишка! (Идет за водой.)

Мать (публике). Шишка вызывает гораздо больше сочувствия у тех, кто ожидает шишек, чем у тех, кто шишки раздает!

Первый штрейкбрехер (указывая вилкой на мать). Вот вам: русскую женщину русские рабочие забросали камнями! Вы мать?

Мать. Да.

Первый штрейкбрехер. Русскую мать избивают камнями!

Мясник. Да, и притом русскими камнями. (Публике.) И этому сброду я должен варить суп! (Матери.) Почему же они в вас бросали?

Мать (примачивая шишку тряпкой). Они видели меня рядом со штрейкбрехерами.

Второй штрейкбрехер. Вот сволочи!

Мать. Почему же - сволочи? А мне как раз подумалось: пожалуй, они вовсе не плохие люди.

Жена мясника. А камнями кидались почему?

Мать. Значит, приняли меня за сволочь.

Жена мясника. Как они могли подумать, что вы сволочь?

Мать. Потому что им показалось, будто я - штрейкбрехер.

Мясник (улыбается). Значит, по-вашему, в штрейкбрехеров можно бросать камнями?

Мать. Конечно,

Мясник (сияя, жене). Дай ей поесть! Дай ей сейчас же поесть! Дай ей две тарелки! (Подходит к матери.) Меня зовут Василий Ефимович. (Жене вдогонку.) И позови-ка ребят сюда. Им тут есть чему поучиться.

Его помощники становятся в дверях.

Эту женщину забастовщики забросали камнями. У нее шишка на голове. Видите? Я ее спросил: почему у вас шишка? Она отвечает: "Меня приняли за штрейкбрехершу".
– Я спрашиваю: так, значит,

в штрейкбрехеров можно кидать камнями? И что, по-вашему, она ответила?

Мать. Можно.

Мясник. Как только я это услышал, голубчики, я сказал: дайте ей поесть. Дайте ей две тарелки. (Матери.) Почему вы не кушаете? Слишком горячо? (Жене.) Зачем кипяток налила? Так можно обжечься.

Мать (отодвигая тарелку). Нет, Василий Ефимович, суп не горяч.

Мясник. Так почему же вы не едите?

Мать. Потому что он сварен для штрейкбрехеров.

Мясник. Для кого сварен?

Мать. Для штрейкбрехеров.

Мясник. Так! Занятно. Выходит - я тоже сволочь? Глядите-ка: я тоже сволочь! А почему? Потому что помогаю штрейкбрехерам. (Матери.) Так, что ли? (Подсаживается к ней.) Но ведь забастовка - это нехорошее - дело. Скажешь: смотря по тому, ради чего бастуют?

Мать кивает.

Зарплата, говоришь, была снижена. А почему бы зарплате не снизиться? А ну оглядись: все это - добро господина Смирнова, а сам он живет в Одессе. Почему бы ему не снижать плату?

Штрейкбрехеры радостно ему поддакивают.

Разве ж то не его деньги? Ты, стало быть, не согласна, что сегодня может он платить за работу два рубля, а завтра - две копейки? Не согласна? А что было в прошлом году? Ведь даже мне сбавили жалованье. А что я сделал (жене) по твоему совету? Ничего. А что будет в сентябре? Мне еще урежут жалованье! А в чем я виноват сейчас? Предаю людей, которым тоже урезают плату, но которые не хотят этого позволить. Так кто же я? (Матери.) Значит, моя еда для тебя не годится? Я только того и ждал, чтоб уважающий себя человек в лицо мне сказал, что он себя уважает и моей стряпни есть не станет. Чаша переполнилась. Собственно, она давно уже была полна. Не хватало последней капли... (показывает на мать) чтобы хлынуло через край. Одной злобы и ворчни мало. Надо отвечать делом. (Штрейкбрехерам.) Скажите вашему господину Смирнову: пусть присылает вам жратву из Одессы. Пусть эта свинья сама вам стряпает!

Жена мясника. Не горячись.

Мясник. Не зря я работал в фабричных столовках. Я оттуда ушел потому, что душа не принимала, что там творилось.

Жена пытается успокоить его.

Я думал, вот уеду в деревню, там будет по-честному - и что же? Такая же мерзкая дыра, где я должен набивать брюхо штрейкбрехерам.

Жена мясника. Тогда давай уедем.

Mясник. Правильно! (Повелительно.) Давайте сюда котел с чечевицей. А ты сало неси! Все, что есть. И все, что в кладовой понавешано! Для чего все это припасено?

Жена мясника. Накличем беду на свою голову! Пропадем мы с тобой!

Мясник (штрейкбрехерам). Эй, вы, спасители родины, пошли вон! Мы бастуем! Кухня бастует! Вон! (Выгоняет штрейкбрехеров.) Я мясник и привык, чтоб последним я смеялся, а не свинья. (Обняв жену за плечи, становится перед матерью.) А теперь выйди-ка и скажи тем, кто в тебя швырял камнями, что суп на столе.

ХВАЛА ПЕЛАГЕЯМ ВЛАСОВЫМ

(читают мясник и работники помещичьей кухни)

Крепкий боец товарищ Власова,