Материя
Шрифт:
— Хер Божий! — вырвалось у Непоста. — Прошу прощения, ваше высочество, — сразу же пробормотал он.
Орамен улыбнулся и махнул рукой — мол, прощаю. Еще одна волна почти твердой воды ударила по дрезине, и под сиденьями что-то затрещало.
— Чире, — сказал Поатас, дотрагиваясь тростью до плеча машиниста, — пожалуй, нужно двигаться обратно.
Орамен поднял руку.
— Я бы попробовал постоять немного снаружи.
Глаза Поатаса округлились.
— Только и получится, что попробовать, ваше высочество. Вас смоет и унесет — и пикнуть не успеете.
— И к тому же, ваше высочество,
Орамен улыбнулся и посмотрел на бурные вихревые потоки.
— Но я всего на одну-две секунды, я хочу почувствовать эту неимоверную силу, эту могучую энергию.
Он вздрогнул от предвкушения.
— По этой логике, ваше высочество, — громко проговорил Дроффо прямо в ухо Орамену, подавшись вперед, — кто-нибудь захочет почувствовать силу и энергию артиллерийского снаряда, подставив голову к стволу, когда канонир дергает за шнур. Осмелюсь предположить, что это ощущение ненадолго сохранится в его голове.
Орамен усмехнулся, оглянувшись на Дроффо, потом снова повернулся к Поатасу.
— Мой отец предупреждал всех своих детей, что когда-нибудь даже королям придется склониться перед чужой волей. Пожалуй, я уже должен готовиться к этому. Уступаю мнению своего парламента, присутствующего здесь. — Он повел ладонью от Поатаса в сторону машиниста, который, повернув голову, смотрел на них. — Чире — так вас, кажется, зовут?
— Да, ваше высочество.
— Прошу вас, делайте, как говорит господин Поатас. И давайте уже отступим немного.
Чире посмотрел на Поатаса. Тот кивнул. Дрезина клацнула шестернями и медленно, с пыхтением, тронулась обратно, испуская облака пара и запах горячего масла.
Дроффо повернулся к Воллирду и Баэрту.
— Вы в порядке, господа?
— Никогда не чувствовал себя лучше, — ответил Воллирд.
Баэрт просто ухмыльнулся.
— Вы все время помалкивали, — сказал Дроффо. — Вам не стало плохо?
— Ну, для этого нужна качка посильнее, — сказал Воллирд с фальшивой улыбкой. — А вот если меня как следует достать, тогда мне станет плохо.
— Это понятно, — Дроффо отвернулся от них.
— Ширина Водопада — примерно десять тысяч больших шагов? — спросил принц Поатаса, когда дрезина поехала назад.
Археолог кивнул.
— От берега до берега напрямую. А если брать кривую линию обрыва, нужно добавить еще две тысячи.
— И на тысячу больших шагов воды нет, верно? В тех местах, где островки блокируют поток.
— Примерно на две тысячи, — поправил его Поатас. — Эта цифра постоянно меняется, как и почти все здесь. В каждый конкретный момент времени большой Водопад может включать в себя три или четыре сотни отдельных водопадов.
— Так много? Я читал только о двух сотнях!
Поатас улыбнулся.
— Несколько долгих лет назад так оно и было. — Его улыбка, пожалуй, была немного натянутой. — Молодой принц явно провел некоторые изыскания, но тут книги отходят на задний план, уступая место реальности.
— Конечно! — воскликнул Орамен, и в этот миг ревущий порыв ветра с дождем сотряс дрезину. — Как быстро тут все меняется!
— Да, ваше высочество. Меняется почти все.
Резиденция мэра в Расселе была разграблена и сожжена во
Построенная в широкой плодородной долине столица Делдейна выросла по совершенно иному плану, нежели Пурл с его холмами. Здесь были широкие, обсаженные деревьями бульвары, разделявшие сравнительно замкнутые части города: кварталы вилл, дворцов, монастырей, торговых дворов и общественных учреждений. Внутренний город защищали не стены, а двойное кольцо каналов, над которыми нависали шесть Главных сторожевых башен, выше которых нельзя было строить ничего. Цитадель рядом с Большим дворцом была скоплением бочкообразных казарм, обнесенных стеной, — последний рубеж обороны без претензий на роскошь, точно так же, как дворец был королевской резиденцией, совершенно не приспособленной для обороны.
Все районы города были связаны между собой бульварами и — изначально — каналами, а впоследствии железной дорогой. Когда-то, после Восстания купцов, бульвары частично были застроены: между стенами кварталов и новыми зданиями остались только тесные проезды плюс узкие центральные проспекты посередине бывших бульваров. Сменились три поколения, а некоторые аристократы все еще продолжали сетовать.
Герцогский дворец Хемердже представлял собой внушительное, с высокими потолками, массивное здание с темными, плотными деревянными полами, заглушавшими звук шагов. За высокими стенами расположился старинный сад, полный лужаек правильной формы, тенистых деревьев, звонких ручейков, тихих прудов. Еще здесь имелся огород с разнообразными овощами.
Аклин, дама Блиск, мать Орамена, встретила его в холле: увидела, бросилась навстречу, обняла за плечи.
— Орамен! Мой мальчик! Неужели это ты?! Посмотрите на него — как вырос! И как похож на отца! Входи, входи. Мой Масьен был бы рад тебя видеть, но он так занят! Но ты должен прийти к обеду. Завтра или послезавтра. Масьен умирает хочет с тобой познакомиться. Он ведь стал мэром! Мэром! Правда! Этого великого города! Скажи, кто бы мог подумать?
— Мама, — сказал Орамен, обнимая ее, — я так хотел тебя увидеть. Как ты?
— Я хорошо, хорошо. Ой, не дави так сильно, глупенький, платье помнешь, — сказала она, смеясь и обеими руками отталкивая его от себя.
Аклин выглядела старше и полнее, чем ее помнил Орамен. Он подумал, что это неизбежно. Ее лицо, более морщинистое и одутловатое, чем прежде, казалось, сияло. Одета она была так, словно собиралась на бал, хотя и в фартуке поверх платья. Каштановые волосы были причесаны и припудрены по последней моде.
— Я, конечно, еще не оправилась после рождения маленького Мертиса, — сказала она. — Так ужасно! Вы, мужчины, и представить себе не можете. Я велела Масьену больше не прикасаться ко мне! Ну, не всерьез, конечно. А поездка сюда оказалась просто кошмарной, мы добирались целую вечность, но все же добрались! Столько всего интересного, столько всяких дел. Ярмарки, магазины, приемы, балы! Как тут можно предаваться унынию? Ты поешь с нами? Тут такой необычный ритм жизни! Мы по-прежнему обедаем не когда все. Что подумают люди? Мы собирались поужинать в саду — погода такая теплая. Давай с нами.