Материя
Шрифт:
— Да, — сказал аватоид.
Все четверо смотрели, как вдалеке разлетаются осколки. Громадные обломки корабля раскручивались, кувыркались, неслись от эпицентра взрыва. Сверкая отблесками затухающей вспышки радиации, они отлетали, стукаясь о лопасти и о машины, отскакивали прочь в брызгах искр и новых фонтанах обломков.
— Автономники еще живы? — спросила Анаплиан. — Я их потеряла.
— Да-да, живы, — тихо подтвердил Хиппинс. — Они отвечают.
— Оба корабля погибли, — сообщил Турында Ксасс. — Я тут совсем рядом — увертываюсь от мегатонн мусора. И я вижу виновника всех
У Фербина кровь застыла в жилах. Ксинтий, он же МирБог.
— Не могли бы вы пояснить, сударь? — попросил Холс.
— Ксинтий заключен в нечто вроде огненной клетки, — сказал им Турында Ксасс. — Нападающий невелик, но, похоже, весьма ловок. Профиль энергии, с каким я еще не сталкивался. Такая древняя штуковина — и такие громадные возможности.
Автономник показал нужный вид: далеко, на полпути между горизонтом и областью падения обломков, которые ярко вспыхивали внизу на громадных цветках спиральных лопастей внизу, словно подсвеченный солнцем дождь на цветочной поляне. Но картинка быстро приближалась. Дрогнув при слишком сильном увеличении, она быстро стабилизировалась и становилась все подробнее — автономник и его ракеты приближались к месту действия.
МирБог представлял собой эллипсоид длиной около двух километров и диаметром около одного. Он извивался и подергивался внутри оболочки из яркого белого огня, отстоящей на несколько сотен метров от его пятнистой темно-коричневой поверхности. Илнская машина была небольшой точкой, соединенной с мучительно извивающимся гигантом посредством пучка ярко-синей энергии.
Под ксинтием — прямо над дырой в центре одной из громадных лопастей-бутонов — рос небольшой яркий шар. Он периодически искрился сильными всполохами.
— Под ним... — начала Анаплиан и осеклась.
— Он генерирует антивещество, — сказал Хиппинс.
— Где... — начала было говорить Джан Серий, но тут на всех четверых обрушился залп лазерного огня — откуда-то сверху и позади них.
Скафандры резко сжались, крутанулись, метнулись в сторону, отбрасывая пораженные слои. Фербин почувствовал град ударов и жар, дышать стало трудно, а ружье чуть не выскочило у него из рук, когда неимоверно быстро развернулось, прицелилось и открыло стрельбу. От этого заныли кости и все тело.
— Взломанный автономник мортанвельдов, — сказал кто-то.
— Мой, — сказал кто-то еще.
— Ты...
— Сука! — услышал Фербин чье-то шипение — похоже, свое.
Его крутило и опрокидывало, но ружье при первой возможности прицеливалось, палило, палило, палило, посылая заряды в темно-багровые небеса. Потом все стихло.
— Хиппинс?
Молчание.
— Хиппинс, отвечайте!
Это был голос Джан Серий.
— Хиппинс?
Снова она.
— Хиппинс!
Фербин на мгновение отключился из-за слишком резкого маневра. Скафандр извинился и сообщил Фербину, что в настоящий момент они вместе с остатками их группы — агентом Анаплиан, господином Холсом и самим Фербином — скрылись за лопастью, закрепленной на боковине ближайшей машинной сферы. Лицевой щиток услужливо обвел кружочком Джан Серий и Холса — каждый в нескольких сотнях метров от
Фербин не мог вспомнить, как попал сюда — в безопасное место. Он даже не успел облечь этот вопрос в слова, когда скафандр сообщил, что взял управление на себя по приказу агента Анаплиан.
— Фербин? Ты вернулся к нам? — Голос сестры громко звучал в его ушах.
— А? Да, — ответил он.
Он решил проверить себя, понять, что он может делать и что там с частями тела. Поначалу все вроде было в порядке, но потом Фербин вспомнил о ноге. «Ну, хуже не стало», — подумал он. Вообще он чувствовал себя превосходно — странная, почти нелепая бодрость и жизнерадостность. Мгновенно придя в себя после временной потери сознания, он, казалось, был готов ко всему. Но какой-то отдел мозга, еще не совсем проснувшийся, докучал вопросом: насколько радикально и тонко может скафандр регулировать его эмоции и в какой мере этим процессом управляет Джан Серий?
— Холс? — позвала та.
— Я в порядке, мадам. Но господин Хиппинс...
— Мы потеряли его, когда он атаковал вторую из двух взломанных машин. И Ксасс тоже не отвечает. И корабельные автономники тоже. Видимо, погибли. Нас стало меньше.
— А мортанвельдских машин ведь было две? — вспомнил Холс.
— Обе уничтожены. Я прикончила вторую. — Анаплиан роняла каждое слово будто с трудом.
«Тоже ранена?» — подумал Холс, но вместо этого спросил:
— Что теперь, мадам?
— Хороший вопрос, Холс. Сильно подозреваю, что если мы высунем головы из-за лопасти, то моментально лишимся их. Но ландшафт здесь такой, что больше идти и некуда. Правда, у меня есть одно ружье ближнего боя: вышибет дух из любого, кто высунет из-за лопасти голову или другую часть себя. Но это взгляд с нашей стороны. Илнская машина знает, что у меня есть эта штука, и наверняка не приблизится на дистанцию поражения. Как это ни прискорбно, — Холс услышал, как женщина перевела дыхание, — в перестрелке потерян мой аннигилятор. Кинетическое оружие либо уничтожено, либо осталось без боеприпасов, ЭОКР здесь бессильно. Вспомогательные ракеты исчерпали свой ресурс в ходе боевых действий или накрылись. Правильнее сказать, уничтожены. Прости, брат, простите, господин Холс. Я виновата, я втянула вас в эту историю. Похоже, из-за меня исход для нас будет печальным.
«Ну да, — подумал Фербин. — Так и есть. Печальный исход. Иногда кажется, что жизнь всегда заканчивается печальным исходом».
Что станет с ними? И что ждет его? Он может умереть через несколько минут. Но даже если он не умрет, то королем быть не захочет — это уж точно. Он никогда не хотел этого. При виде того, как убивают его отца, первым его желанием было убежать — еще до того, как разум одобрил животный порыв. Сердцем он всегда знал, что хорошего короля из него не выйдет, а теперь понял, что — если вдруг удастся выжить — все его правление, вся его судьба превратятся в медленное и, вероятно, позорное падение с этой высоты, на которой его существование стало осмысленным и даже славным. Наступал Новый век — век других, не Фербина. Элим, Орамен, он...