Матёрый

Донской Сергей Георгиевич

– А эго тебе зачем? – Мужчина неожиданно спрятал револьвер и направил в Шкрека отобранный у него пистолет. – Для чего ты таскаешь эту штуковину? Орехи ею колоть?

– Это Бека пистолет!

– Твой, значит? – Заметив, что его маленький спутник шагнул вперёд, мужчина остановил его и повторил вопрос:

– Твой?

– Из него Эрик в тебя палил, а не я! Эрик! – истошно закричал Бек, валясь на спину и заслоняя лицо руками. «Макаров» был направлен ему прямо в лоб Человек в джинсах с укором покачал

головой:

– Тот, кто до такой степени боится оружия, не должен за него браться. А если уж взялся, то обязан стрелять. Согласен со мной?

– Я? – глупо переспросил Бек.

– Ты. Иди сюда.

В лунном свете силуэт мужчины был обозначен всего лишь двумя красками

– чёрной и серебристой.

Бек, как заворожённый, поднялся на ноги и послушно поковылял на зов. Пистолетный ствол указал ему место, где следует остановиться.

– Повернись ко мне спиной, – велел мужчина.

– За что? – выкрикнул Бек. – Я тут вообще не при делах!

– Я не выстрелю тебе в затылок, обещаю. Смело поворачивайся и садись поудобнее… Тебе хорошо видно твоих бывших боевых товарищей? Отлично.

Тогда подними руку ладонью вверх, я вручу тебе карабин. Но не пытайся направить его на меня – я успею выстрелить раньше.

Физиономии Рваного и Штрека выглядели одинаково бледными.

– Эти двое, – доверительно сказал Беку мужчина, – везли тебя на казнь. Не знаю, что там за смерть они тебе приготовили, но теперь от тебя зависит, кто кого переживёт. Выбор за тобой. Времени на размышления даю тебе минуту. – После паузы последовало уточнение:

– Нет, ровно тридцать секунд. Потом карабин перейдёт к кому-нибудь из сидящих напротив. Как думаешь, колченогий, станут они с тобой церемониться?

Оскалившись. Бек положил ствол карабина на изувеченную левую руку, пальцем правой отыскал курок и направил оружие на приговорённых к смерти.

– Меня потом отпустишь, да? – деловито спросил он у того, кто сам держал на мушке его затылок.

– Я даю тебе шанс. Тебе этого мало?

Бек прижался к прикладу щекой.

– Нннн-ЕЕЕЕ-ттт!!!

Голос Рваного ничуть не напоминал человеческий.

Пока Бек целился в него, он согнул ноги и даже успел привстать, но в этот момент его и настигла пуля.

Грохот выстрела показался Беку оглушительным, но ещё громче был протяжный вопль Рваного.

– НЕ НННААА…

Вглядываясь в ночь сквозь малиново-оранжевые круги, проступившие на сетчатке глаз после вспышки, Бек увидел ползущую на него тёмную фигуру, передёрнул затвор и вторично нажал на спусковой крючок. Бом! Пламя высветило перекошенное лицо Рваного с разинутым ртом, но ещё до того, как мрак снова поглотил изображение, лицо исчезло само, провалившись внутрь головы.

– Bay! – заорал Бек от восторга. Он опять временно лишился

зрения, но зато его щеки были орошены горячими каплями, и он пытался достать их высунутым языком.

– Убери это! Убери!

В его глазах обрисовался Шкрек, глупый, трусливый Шкрек, покорно дожидавшийся своей участи.

Насладившись его ужасом, Бек торжествующе захохотал и дважды выстрелил, почти физически ощущая, как посланные пули впиваются в новую цель, дырявя её спереди и кромсая на вылете. Но тут указательный палец застыл на спусковом крючке, точно его парализовало.

– Достаточно, батыр, – донёсся до Бека отрезвляющий голос мужчины в джинсах. – На сегодня подвигов хватит.

Неужели? По-волчьи озирнувшись через плечо, Бек примерился взглядом к фигуре, возвышавшейся в нескольких шагах за его спиной. Рядом торчал маленький щенок, но его можно было в расчёт не брать.

Таких давят голыми руками. Легко.

Словно отвечая на размышления Бека, мужчина в джинсах убрал пистолет и стал небрежно запихивать его за пояс сзади. Это ему никак не удавалось

– слишком узкие он выбрал себе штаны, пижон. Кроме того, за пояс уже был заткнут револьвер.

Бек повернулся к противнику всем корпусом, приготовившись выстрелить навскидку. Прикончить мужчину, потом бородатого мальчонку, освободить багажник от трупа и погнать «Мазду» подальше отсюда.

Главное, с толком использовать последний патрон.

Бек коротко провёл языком по пересохшим губам.

Ствол карабина взметнулся вверх. Прогремел выстрел. Один-единственный.

* * *

Перед смертью Бек решил, что у него заело спусковой крючок, хотя на самом деле подвёл его уже неживой указательный палец.

Пуля, выпущенная из автоматического пистолета конструкции Макарова образца 1951 года, вонзилась ему в глазницу и, буравя мозг, создала давление, проломившее в затылочной части черепа Бека дыру величиной с ладонь.

Над головой разрядившего пистолет Громова струился пороховой дым, напоминая голубоватый ореол или нимб. «И он никак не должен был успеть выстрелить первым, – добавил мысленно Саня. – Подобный трюк попросту невозможен».

Не обращая на него внимания, Громов старательно уничтожил на пистолете прежние отпечатки, а новые создал, вложив оружие в руку одного из покойников. Покончив с этим занятием, он окинул придирчивым взглядом поле боя и удовлетворённо хмыкнул:

– Типичная бандитская разборка. Никто даже расследовать не возьмётся всерьёз. Пофотографируют эту публику на память – и дело с концом.

Саня перевёл взгляд с Громова на скрючившегося у его ног парня. Он лежал с карабином в обнимку, как будто это была его любимая игрушка. У Сани неожиданно защипало в носу.