Матиуш на необитаемом острове
Шрифт:
Ваш король одержал величайшую победу: он завоевал сердца людей всего мира.
Кто-то, не помню кто, написал, что для почтения памяти Матиуша было бы хорошо ввести какую-нибудь его реформу, дать детям одно из тех прав, за которые Матиуш боролся. Ему было отвечено, что это нелепость: если сделать то, чего хотел Матиуш, дети будут радоваться, и будет выглядеть, так, как будто дети радуются, что Матиуш умер, а это было бы нехорошо.
Дети должны быть печальны; ибо их защитник
32
Идет Матиуш по дороге, идет в свою родную страну. В голове у него мысли невеселые — опять он на улице, опять один. Была крыша над головой, был хлеб — и зачем надзиратель сжалился и заставил его бежать? Тяжело ему там жилось, но разве не тяжелее, чем носить корзину с углем, думать о том, что делать дальше? Работать все равно придется, не хочет он даром хлеб есть, даже если бы ему и дали. Придется скрываться, нельзя же снова вести войну. Он остановился и записал в своем дневнике:
Жизнь подобна тюрьме.
И как будто в ответ на это вдруг услышал пение соловья. Остановился, прислонился к забору и слушает.
Почему люди не такие, как птицы?
Вошел в корчму, немного подкрепился. Решил идти пешком. Небольшой суммы денег хватит на дорогу. Он не хочет ехать на поезде: Он вернется в свою страну босой и пешком, так уж получилось. Да и лучше все обдумает в дороге. Видимо; пчелки в голове при ходьбе колышутся и быстрее летают.
В маленьком городке, через который он проходил, он прочел в газете сообщение о своей смерти. Тем лучше. По крайней мере, не будут искать.
В дороге Матиушу приходилось разговаривать то с тем, то с другим, иногда его подвозили, видят, что нездешний. Расспрашивали, откуда он. Матиуш отвечал, что в голову придет, и это ему надоело.
— Сирота. Возвращаюсь туда-то.
А чаще всего отвечал:
— Это длинная история.
И самые любопытные отставали.
И наконец дошел Матиуш до страны, в которой был королем. Он стал на колени и поцеловал землю, словно приветствовал ее или просил прощенья.
— Ты откуда? — остановил его пограничный часовой.
— С белого света.
— Куда?
— Домой.
— А где твой дом?
— Где мой дом? Не знаю.
— Бумаги есть?
Матиуш вспомнил, что надзиратель дал ему какую-то фальшивую бумагу. Подал ее.
— Сын тюремного надзирателя?
— Нет, — сказал Матиуш с улыбкой, — сын короля.
— Хо-хо! Высокого ты рода. Ну, ступай.
Не поверил. А Матиушу все равно. Он устал. Ничего ему пчелки не говорят. Идет он в сторону своей столицы, но все медленнее. Усталый, голодный. В кармане ни гроша. Все его имущество: фотография матери, такая потертая, что только один Матиуш узнал бы на ней королеву. Все его имущество — эта фотография,
И нанялся Матиуш работать пастухом.
Теперь он стал Марцинеком, две коровы пасет. Тихие животные. Любят его.
Любят его и люди. Послушный, услужливый, грустный; особенно грустный, когда улыбается.
— Должно быть, этот паренек большую пережил беду: из глаз она у него глядит.
Рассветы холодные, а Матиуш в поле коров пасет. Были и дожди, и град. Были дни такие жаркие, что язык во рту пересыхал. Матиуш как будто не замечает ничего: делает свое дело.
Ни разу не соблазнился, не побежал с ребятами в лес за земляникой или ежевикой. Ни разу его коровы не забрели на чужое поле, не потравили его.
Но настоящую цену ему узнали хозяева, когда на деревню напала какая-то странная болезнь: два дня трясет озноб, кости ломит, хоть криком кричи, в голове шумит, и кашель такой, что, кажется, грудь разрывается. А потом слабость страшная, еле ноги таскаешь.
Один — неделю бедует, другие дольше. Во всей деревне только Матиуш и дня одного не пролежал. Всем поможет, ни в чем никому не откажет, со всем управится.
Крестьянин ценит здоровье.
— На вид дохленький, господское дитятко, а сильный.
Полюбили Марцинека.
— Останься на зиму.
— Останусь.
С мальчишками Матиуш разговаривал мало. Потому что мальчишки сразу же пристают:
— Кто? Откуда?
— Гордый, не хочет разговаривать. Пробовали втянуть его в свою компанию:
— Пошли за грушами. Садовник уехал.
— Не пойду.
— Трусишь?
— Не трушу, просто не хочу.
Своих коров ему оставляют, знают, что Матиуш не откажет, присмотрит. Но пускай возьмет за труд награду.
— На тебе груш.
— Спасибо.
— Скажешь спасибо, когда возьмешь. Почему не берешь?
. — Они краденые.
Если сам не берет, наверно, скажет садовнику.
Не сказал.
— Воровал груши, сорванец?
— Не воровал.
— А кто воровал, знаешь?
— Знаю, но не скажу.
— Вот ты какой! Берегитесь этого бродяги, хозяева. Тихая вода берег рвет.
И хлопнул дверями.
— Мне уходить? — спрашивает Матиуш.
— Разве плохо тебе у нас?
— Хорошо, но садовник сердится на меня.
— Потому что ты упрямый. Надо рассказать все, что видел.
Матиуш грустно улыбается: он должен рассказать, все что видел? Пришла зима.
— Можно мне ходить в школу?
— Ходи, если примут. Зимой работы меньше.
Пошел Матиуш в школу.
— Подкидыш идет!
Матиуш не знал школьных порядков. Идет, входит вместе с другими мальчиками, садится за парту.
— Это мое место, я тут всегда сижу.
И куда бы Матиуш ни сел, отовсюду его сгоняют. Забавляет их это.