Матриархия
Шрифт:
Показалось вдруг, что мы сидим здесь уже дней пять, как минимум. Вот теперь еще и дождь пошел, и капли так сильно барабанят сверху, что нам показалось, будто там кто-то бродит или разговаривает. Настоящий ливень.
Своими догадками я делиться не стал, варил их внутри себя, в котелочке. А Рифат не затыкал рот ни на секунду: бурчал, бурчал.
А под ногами уже плескалась хорошая лужица.
Я залез Рифату на плечи, и мы продолжили игру с крышкой. Потом поменялись, и Рифат прыгал у меня на плечах, как на ишаке.
Мы промокли до нитки, и, в конце концов, плюнули. Поднять крышку нереально, даже на миллиметр не сдвинули.
Веня и Риточка отсели в дальний угол. Мы с Рифатом подсели к ним.
– Не думаю, что нас затопит, - сказал Рифат.
Мы промолчали, переваривая эту мысль. Погреб в самой высшей точке - метра два с половиной. Я, в прыжке - не достаю разбухшего дерева. В щели льются потоки, как будто прямо над нами лежит шланг. Я прямо представил железный наконечник, пожарного шланга, чем-то похожий на удава из мультика «38 попугаев».
– Пап, а откуда водичка?
– Дождик пошел, - ответил Веня.
– Ты хоть поспала?
– Да, - Рита сладко зевнула, и я невольно подхватил зев. За мной - Рифат, да и Веня зевнул тоже.
Вот бы стать ребенком! Только совсем младенцем, чтоб ничего не понимать. И чтоб за тебя все решали другие.
Дурацкие мысли.
***
Так мы просидели, может, час. Дождь продолжал идти, изредка полыхали молнии, глухо ворчал гром. Вода прибывала и прибывала, теперь уже по колено почти. Я вспомнил одну из частей «Пилы». Или это другой фильм? Там человек был заперт в каком-то резервуаре, вроде герметичного лифта, и со всех сторон прибывала вода.
Лето стояло засушливое. Никаких дождей с конца мая, и по конец августа, а потом, перед самым сентябрем, что-то покапало, смешное. И все, после опять засуха.
И ничего не сделаешь, не переубедишь никак стихию. Возможно ли договориться с лавиной? Или с цунами?
Так и женщины превратились в подобие слепых, карающих десниц, только Господа ли?
Когда воды стало по пояс, мы с Рифатом вновь бросились к лестнце. Очередная ступенька треснула и сломалась, и теперь мы, под ледяным водопадом, пытались приподнять-таки крышку.
А вода прибывала и прибывала. Я вспомнил тех людей, из погреба Ашота, и подумал, что это наверно, месть высших сил. Возданется каждому по заслугам его, по деяниям. Или высшие силы не мстят?
В любом случае, мне кажется, что ТАМ нас будут судить не за то, что мы совершили, а за то, чего не сделали.
Мы фыркали и кашляли в ледяной жиже. Какие-то обломки щекотали кожу, проникнув под одежду, вроде мелких рыбешек, пескариков.
И конечно, плавала всякая мерзость, как в ведьминском котле.
– Б...ь!
– Рифат отплевывался от воды. С бороды течет в три ручья, глаза поблескивают. Черт его знает, от чего - темнота кромешная.
– Не ругайся при ребенке, - пожурил его я.
А вода прибывает и прибывает. Спички промокли, блокноту кабздец тоже. Все это время он чудом «выживал» вместе с нами, выпутывался из всяких передряг, теперь размок, разбух и, конечно, даже если его высушить - рисунки прежними не станут. И может хорошо, что Веня успел их посмотреть.
Надо же, какой-то древний язык. А может, Веня маленько поехал? Этого тоже нельзя исключать.
– Что ты там говорил про Зов?
– вода журчит, чуть ли не орать заставляет.
– Чего?
– переспросил Веня.
– ПРО ЗОВ!
– прокричал я, перекрывая шум потоков.
– Ты говорил, что он действует на мужчин!
– Да. На кого-то сильнее, на кого-то - слабее. Почему ты вспомнил?
Я пожал плечами, хотя Веня меня видеть не мог. Спросил я потому, что все обдумывал, обдумывал теорию, переваривал информацию. Есть ли тогда смысл бороться? Если в любом случае мы по щелчку Королевы, как лемминги, бросимся со скалы - если она захочет? Есть ли смысл?
То же самое, как сейчас. Воды уже чуть ли не по грудь, знай себе, хлещет, а мы все еще что-то пытаемся сделать, мечемся, как крысы на тонущем корабле.
В книгах главный герой редко умирает. А если и умирает, то в конце. Люди, главные герои своей жизни - могут умереть в любой момент, но это все равно... все равно получается в конце истории.
– Что?
– прокричал мне Веня в самое ухо. Я посмотрел на него, поднял брови.
– Что - «в конце»?
– Неважно!
– Что делать, что делать, что делать...
– бормотал Рифат.
Воды все больше и больше.
Но даже сейчас я не понимал, что шуточки кончились.
Нам крышка.
Глава 20
Айзек соскочил с борта «Зила». Хорошо так проехаться вот так, а не в кабине, сразу все ненужные мысли выветрились из головы. Все тревоги... На мгновение Айзек даже представил, что никакого Импульса не было. О наступившем конце света, здесь, на трассе, ничего не напоминает, разве что остовы машин в кюветах, да трупы птиц. И запах, конечно. Воронье дохнет по непонятным причинам: тут и там трупики.
– Что за сброд?
– тихо спросил Айзек.
– Наши компаньоны, - ответил Сандро.
– Пантелеев, Рамис и прочие.
Пантелеев это двухметровый здоровяк, с повязкой на глазу. Второй тип - коренастый крепыш с монобровью, вроде бы нерусский, по виду.
Другие «солдаты» галдят, ходят. Пожимают друг другу руки, хмыкают, морщатся.
Всю ночь шел дождь, и сейчас тоже пасмурно. Под ногами все киснет, и Айзек даже пожалел, что со всего маху спрыгнул с кузова: чуть не по щиколотки в грязь ушел.