Матрос империи. Начало

Четвертнов Александр

– Абсолютно все?
– не веря спросил я.

– Абсолютно, даже, если ты и в правду пришелец с другой планеты - это останется между нами.

Я вздрогнул от этих слов. Он знает?! Сердце забухало...

– Знаешь, ты забавно реагируешь на эту фразу, что утром, что сейчас. По факту, ты действительно с другой планеты.
– Евгений улыбнулся.
– Но это не имеет никакого значения. Ты говоришь то, что считаешь нужным. И помни, я приму тебя таким, какой ты есть. Абсолютно.

Не знаю, как он это делает. Но он всячески к себе располагал. Возможно тоном голоса, возможно позой, или еще какими воздействиями

своей силы, но меня так и подмывало ему все рассказать. Невозможно все держать в себе. А что будет, если я об этом расскажу? В худшем случае засунут в психушку, или в исследовательскую лабораторию? Вдруг у них уже бывали такие случаи? Только перед родными как-то неудобно, обманывал их. Я ведь действительно их обманывал. Блин, да что же это такое, у меня снова слезы наворачиваются на глаза. Мама...

– Ростислав, попей водички.
– участливый голос психотерапевта и заботливо протянутый стакан воды сделали свое дело.

– С десяти лет. Я помню себя только с десяти лет.
– выпив воды я сипло прошептал ответ на его вопрос.

– Как ты думаешь, почему?

– Я не думаю, я знаю...

Я рассказал ему все. О том, как в десять лет маленький Ростислав упал и разбился, о том, как я очнулся в его теле. Как обманывал всех, пытался освоиться, я просто хотел жить. Как я полюбил всю семью, как чувствовал их любовь, и боялся им рассказать правду. Мама бы этого не перенесла точно. А я, я хотел быть Ростиславом. Впервые в жизни я чувствовал себя дома. Как я впервые научился пользоваться своей пси силой. Как мне это нравилось. Как встретил Лиру, как мы хотели сбежать. Как я ее подвел, когда индекс оказался одиннадцать пунктов. Я не понимал, вернее, отказывался понимать реакцию ее отца. Как я оказался здесь, как получил письмо от деда с записью. Как недавно у меня получилось отразить удар на тренировке у Воислава. Рассказал абсолютно все и замер. Я не смотрел на него во время рассказа из-за какого-то стеснения или смущения, не знаю, странное чувство, а сейчас просто боялся посмотреть. Что он скажет?

– Попей водички.
– он снова протянул мне стакан.

Я взял воду и посмотрел на него. Евгений Михайлович был полностью расслаблен, и, улыбаясь, смотрел на меня.

– Все хорошо, Ростислав. Я вижу, что ты сильно переживаешь и опасаешься за свою тайну. Я сохраню ее и помогу тебе.

– Спасибо.
– после его слов меня просто отпустило, он и правда располагал к себе, ему хотелось верить, и я это сделал. Нельзя жить без доверия.

– Поговорим о твоем чувстве вины перед мамой и остальными родственниками. Как ты думаешь, почему это чувство вообще появилось?

– Я же их обманывал, пользовался их добротой, заботой. Принимал их любовь.

– Ты как-то способствовал тому, чтобы оказаться в теле маленького Ростислава?

– Нет, я сам не ожидал этого!

– Ты требовал любви и заботы от родственников? Пользовался ими?

– Нет, конечно, нет, они сами проявляли ко мне...
– я на секунду зажмурился, - а я в ответ старался..., тянулся к ним..., я их люблю, всех!

– Так почему ты винишь себя за то, какие чувства они проявляли к тебе? Ты же отвечал им взаимностью.

– Но обман...

– Если бы ты рассказал об обмане матери, что бы было?

– Не знаю, что-то страшное, она бы не перенесла этого.

– Так ты ее защищал?

– Да, защищал. Она потеряла

сына, и я старался его заменить, что бы она была счастлива.

– Значит, ты заботился о ней.
– капитан улыбнулся.
– Скажи, она была счастлива?

– Я не спрашивал. Но мы часто отдыхали всей семьей, она радовалась, смеялась и улыбалась. Помню, я первый раз приготовил ужин, и он вышел не совсем съедобным, я даже расстроился, а она обняла меня, смеясь, поцеловала, и сказала, что я ее чудо.

– А еще бывали такие случаи?

– Да, часто. Она часто старалась проводить время рядом со мной, и всегда смеялась и улыбалась.

– Как ты думаешь, несчастный человек будет улыбаться и смеяться?

– Значит, я справился?
– После минутного замешательства я посмотрел на него.
– Она была счастлива?

– Я не знаю, Ростислав, ты мне ответь.

– Я справился, я защитил ее и заменил ей сына. Иначе, сейчас все было бы по-другому. Я зря себя винил за это?

– Как ты думаешь?

– Думаю, что зря.

– Думаешь?
– Евгений Михайлович улыбнулся.

– Знаю, теперь, знаю.
– я был уверен в своих словах. Действительно, я же не виноват во всей этой ситуации. И делал все, что бы отплатить за добро своей новой семье. Я их действительно люблю, они действительно моя семья!

– Ростислав, думаю, на сегодня достаточно. Первый сеанс считаю очень плодотворным. Дальше, мы с тобой будем встречаться три раза в неделю, и не более часа. Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, Евгений Михайлович, мне сейчас очень легко, и..., и хорошо.

– Замечательно. До послезавтра.

– До свидания.
– Я встал из кресла и пошел к выходу из комнаты, но у самой двери остановился.
– Евгений Михайлович, а похожие случаи бывали?

– Всякое бывало, Ростислав, человеческая психика и не такие выкрутасы делает.
– кивнул он головой.

– У Вас есть объяснение? Диагноз?
– спросил я нервно.

– Есть, но не думаю, что тебе сейчас стоит его слышать.

– Евгений Михайлович, настаиваю..., нет, прошу, скажите.

Капитан устало вздохнул, и посмотрел на меня. Видимо, что-то в моем голосе подтолкнуло его к продолжению беседы.

– В моей практике бывали случаи, когда человек, после смертельной ситуации менялся полностью, старая личность в прямом смысле слова умирала, а на свет появлялась новая, с другим характером, манерой поведения, взглядами на жизнь. Конечно, твой случай несколько выбивается из ранее мной встреченных - чаще всего память и навыки у людей остаются, ты же создал себе новую жизнь, что бы заместить пустующее пространство, и создал с размахом, на целых тридцать лет.

– Вы считаете, что я все выдумал?
– я крепко сжал дверную ручку, пытаясь найти в ней опору.
– Я не из другого мира!? Просто болен!?

– Это не болезнь, скорее расстройство личности, но и этот термин сюда не совсем применим. Видишь ли, есть много совпадений в жизни двух личностей, начиная от имени, заканчивая способом смерти. Падение со скалы вызвало сильнейшую эмоцию - страх смерти. И это не прошло бесследно, даже в случае замены личности, способ остался.

– А имя?

– Как бы ты хотел, что бы тебя звали? Какое твое любимое имя? Какие вообще имена нравятся?

– Ростислав, только это.
– ответил я, уже зная, что он скажет дальше.