Матросская тишина (сборник)
Шрифт:
Догадавшись по голосу матери, что она плачет у телефона, Валерий принялся успокаивать ее, убеждать, что плевал он на подначки Ротанова, и тут же попросил, чтобы она постаралась завершить хлопоты с восстановлением утерянного свидетельства о рождении.
Еще вчера вечером Вероника Павловна по телефону условилась с Калерией, что она будет ждать ее в скверике у фонтана. И когда та принялась ее успокаивать, заверяя, что все будет в порядке, Вероника Павловна все же упросила ее подойти после заседания к фонтану, где она будет ждать ее.
Пожалуй, еще никогда в свои тридцать пять лет Вероника Павловна не испытала на себе с такой силой
Два с половиной часа тянулись мучительно медленно. После вчерашнего звонка Валерия Вероника Павловна возненавидела Юрия Ротанова. Она и раньше, когда он заходил к Валерию, не совсем хорошо думала об этом самоуверенном и нагловатом молодом человеке. Но это было года два назад. А теперь ему, как и Валерию, шел семнадцатый год. Дурные черты характера, заложенные в детстве, с годами утверждаются прочнее. А по рассказам Валерия, последние два года, оставшись вдвоем с бабушкой и пользуясь тем, что родители из-за трех морей не могут контролировать его поведение, он совсем разболтался и заважничал. Завсегдатай коктейль-холлов к великий знаток — таким он себя афишировал — виноградных вин, Ротанов, по рассказам Калерии, ходит по лезвию острого кожа. Вероника Павловна успокаивала себя тем, что в девятом классе дружба Валерия с Юрием не только оборвалась, но вылилась во враждебное отношение. Причиной этому во многом была Эльвира, в которую Ротанов был безнадежно влюблен, а она от него шарахалась.
Вероника Павловна не сводила глаз с центрального подъезда райисполкома, из которого должна выйти Калерия Александровна. В ее разгоряченном воображении отчетливо рисовалась картина, как она в день получения Валерием паспорта пригласит на это маленькое семейное торжество Эльвиру и Калерию, которая — в этом она была уверена — ни единым словом не даст знать, каких трудов стоило для нее получение нового свидетельства о рождении Валерия. Она даже придумала, какой подарок она сделает Калерии, когда от Валерия отстанет обидная кличка «беспаспортный бродяга». «Подарю ей серебряный перстенек, что привезли мне из Монголии. На нем оригинальный рисунок: две лошадиные головки, положенные на шею одна другой. Важно, чтобы она не придала этому презенту значения взятки, она щепетильная, скажу, что у меня два таких перстенька. Лишь бы размер подошел… А так она не возьмет…»
Из подъезда исполкома все выходили и выходили люди. А Калерии все не было и не было.
«Нет, лучше я подарю ей к Новому году хорошие духи… От них она не откажется… Да и времени пройдет порядочно после всех ее хлопот», — думала Вероника Павловна.
Она вздрогнула, увидев Калерию, вышедшую из центрального подъезда исполкома. Улыбаясь, она шла к фонтану. Высокая, стройная, в своем светлом платье, она показалась Веронике Павловне даже грациозной рядом с двумя толстыми женщинами-коротышками, вместе с ней вышедшими из подъезда. На ходу они о чем-то оживленно переговаривались. Затаив дыхание, Вероника Павловна встала и быстро пошла навстречу. Но уже
— Ну как? — первое, что сорвалось с уст Вероники Павловны.
— Все в порядке! — как само собой разумеющееся, сказала Калерия. — Комиссия к вашему заявлению подошла предельно внимательно. Больше часа ушло на ваш вопрос. — Калерия свернула на боковую аллейку сквера, присела на скамью и жестом указала на место рядом с собой. — Давайте присядем.
Присела и Вероника Павловна. С затаенным дыханием она смотрела на Калерию.
— Вам повезло.
— В чем? — с тревогой в голосе спросила Вероника Павловна.
— Три дня назад на Президиуме Верховного Совета СССР обсуждался проект Закона о семье и браке, который будут принимать на очередной сессии Верховного Совета СССР. В этом законе есть пункт, который положительно решает ваш вопрос.
— Но ведь сессия-то еще не скоро… Она будет где-то глубокой осенью. — Посеревшие губы Вероники Павловны дрожали, голос сел.
— Председатель нашей комиссии по делам несовершеннолетних — удивительная женщина!.. С вашим заявлением она познакомилась сразу же, как только вы его сдали в исполком. И, представьте себе, вчера, за день до заседания комиссии, она добилась приема у заместителя председателя Президиума Верховного Совета. Пробыла у него полчаса. Уж какой был у них диалог — одни стены знают да еще помощник или референт заместителя председателя. Главное — добилась того, с чем шла. — Только теперь Калерия обратила внимание, как осунулось за неделю лицо Вероники Павловны. — Заместитель председателя своей властью разрешил ваш вопрос.
— Как он его разрешил? — еле слышно произнесла Вероника Павловна.
— Дал указание выдать вам свидетельство о рождении вашего сына.
— Без прочерка в графе «отец»?
— Без прочерка. Беспрецедентный случай!.. Председатель комиссии, а она женщина уже в годах, так и сказала: на ее практике это беспрецедентный случай. Конкретный персональный вопрос в порядке исключения решен до формального принятия закона. — Увидев на глазах Вероники Павловны слезы, Калерия принялась утешать ее: — Ну уж вот это ни к чему. Радоваться надо, а не плакать.
— Когда… Когда я получу это свидетельство? — дрожащим голосом, борясь с подступавшими к горлу рыданиями, проговорила Вероника Павловна. — Через неделю Валера возвращается из туристической поездки.
— Думаю, что это дело трех-четырех дней. Председатель комиссии подпишет решение, и его направят в районный загс. А там уже дело техники. Девочек в загсе можно поторопить, чтобы они выписали свидетельство побыстрей.
— А как?.. Кто может их поторопить? — захлебывалась от волнения Вероника Павловна.
— Секретаря нашей комиссии я попросила, чтобы решение по нашему вопросу сразу же после подписания протокола с курьером переправили в загс. А в загс я завтра позвоню сама, благо что с заведующим отделом мы когда-то учились на одном курсе.
Теперь Веронике Павловне было понятно, почему весной бабушка трехлетней девочки, ее пациентки, у которой она извлекла из горла рыбную косточку, со слезами благодарности кинулась целовать ей руки, чем поставила врача в неловкое положение.
Как и старушке, фамилию которой она уже забыла, ей хотелось в эту минуту встать на колени и поцеловать руки Калерии Александровны. Но это вспыхнувшее желание, вызванное чувством беспредельной благодарности, было подавлено голосом рассудка.