Маугли. Худ.: Никольский, Келейников (Диафильм)
Шрифт:
На его верхушке сидел круглый сверкающий рубин, а восьмидюймовой длины ручка была сплошь украшена нешлифованной бирюзой, так что держать ее было очень удобно. Ниже был нефритовый ободок, а кругом него шел узор из цветов, только листья были изумрудные, а цветы – рубины, вделанные в прохладный зеленый камень. Остальная часть ручки была из чистой слоновой кости, а самый конец – острие и крюк – был стальной, с золотой насечкой, изображавшей охоту на слонов. Картинки и пленили Маугли, который увидел, что они изображают его друга Хатхи.
Белая
– Разве не стоит отдать жизнь за то, чтобы это увидеть? – сказала она. – Правда, я оказала тебе великую милость?
– Я не понимаю, – ответил Маугли. – Они все твердые и холодные и совсем не годятся для еды. Но вот это, – он поднял анкус, – я хотел бы унести с собой, чтобы разглядеть при солнце. Ты говоришь, что это все твое. Так подари это мне, а я принесу тебе лягушек для еды.
Белая кобра вся затряслась от злобной радости.
– Конечно, я подарю это тебе, – сказала она. – Все, что здесь есть, я дарю тебе – до тех пор, пока ты не уйдешь.
– Но я ухожу сейчас. Здесь темно и холодно, а я хочу унести эту колючую штуку с собой в джунгли.
– Взгляни себе под ноги! Что там лежит?
Маугли подобрал что-то белое и гладкое.
– Человечий череп, – сказал он равнодушно. – А вот и еще два.
– Много лет назад эти люди пришли, чтобы унести сокровище. Я поговорила с ними в темноте, и они успокоились.
– Но разве мне нужно что-нибудь из того, что ты называешь сокровищем? Если ты позволишь мне унести анкус, это будет добрая охота. Если нет, все равно это будет добрая охота. Я не враждую с Ядовитым Народом, а кроме того, я знаю Заветное Слово твоего племени.
– Здесь только одно Заветное Слово, и это Слово – мое!
Каа метнулся вперед, сверкнув глазами:
– Кто просил меня привести человека?
– Я, конечно, – прошелестела старая кобра. – Давно уже не видела человека, а этот человек говорит по-нашему.
– Но о том, чтобы убивать, не было уговора. Как же я вернусь в джунгли и расскажу, что отвел его на смерть?
– Я и не убью его раньше времени. А если тебе надо уйти, вон дыра в стене. Помолчи-ка теперь, жирный убийца обезьян! Стоит мне коснуться твоей шеи, и джунгли тебя больше не увидят. Никогда еще человек не уходил отсюда живым. Я Страж Сокровищ в Княжеском городе!
– Но говорят тебе, ты, белый ночной червяк, что нет больше ни князя, ни города! Вокруг нас одни только джунгли! – воскликнул Каа.
– А сокровище есть. Но вот что можно сделать. Не уходи еще, Каа, – посмотришь, как будет бегать мальчик. Здесь есть где поохотиться. Жизнь хороша, мальчик! Побегай взад и вперед, порезвись!
Маугли спокойно положил руку на голову Каа.
– Эта белая тварь до сих пор видела только людей из человечьей стаи. Меня она не знает, – прошептал он. – Она сама напросилась на охоту. Пусть получает!
Маугли стоял, держа в руках анкус острием вниз. Он быстро метнул анкус, и тот упал наискось, как раз
– Убей ее! – сказал Каа, видя, что Маугли берется за нож.
– Нет, – сказал Маугли, доставая нож, – больше я не хочу убивать, разве только для пищи. Посмотри сам, Каа!
Он схватил кобру пониже клобука, раскрыл ей рот лезвием ножа и показал, что страшные ядовитые зубы в верхней челюсти почернели и выкрошились. Белая кобра пережила свой яд, как это бывает со змеями.
– Тхунтх (Гнилая Колода), – сказал Маугли и, сделав Каа знак отстраниться, выдернул анкус из земли и освободил белую кобру.
– Княжескому сокровищу нужен новый страж, – сказал он сурово. – Тхунтх, ты оплошала. Побегай взад и вперед, порезвись, Гнилая Колода!
– Мне стыдно! Убей меня! – прошипела белая кобра.
– Слишком много было разговоров про убийство. Теперь мы уйдем. Я возьму эту колючую штуку, Тхунтх, потому что я дрался и одолел тебя.
– Смотри, чтоб она не убила тебя в конце концов. Это смерть! Помни, это смерть! В ней довольно силы, чтобы убить всех людей в моем городе. Недолго ты удержишь ее, Человек из Джунглей, или тот, кто отнимет ее у тебя. Ради нее будут убивать, убивать и убивать! Моя сила иссякла, зато колючка сделает мое дело. Это смерть! Это смерть! Это смерть!
Маугли выбрался через дыру в подземный коридор и, обернувшись, увидел, как белая кобра яростно кусает потерявшими силу зубами неподвижные лица золотых идолов, лежащих на полу, и шипит:
– Это смерть!
Маугли и Каа были рады, что снова выбрались на дневной свет. Как только они очутились в родных джунглях и анкус в руках мальчика засверкал на утреннем солнце, он почувствовал почти такую же радость, как если б нашел пучок новых цветов, для того чтобы воткнуть их себе в волосы.
– Это ярче глаз Багиры, – сказал он, с восхищением поворачивая рубин. – Я покажу ей эту штуку. Но что хотела сказать Гнилая Колода своими словами о смерти?
– Не знаю. Мне до кончика хвоста обидно, что она не попробовала твоего ножа. Всегда в Холодных Берлогах таится какая-нибудь беда – и на земле, и под землей… А теперь я хочу есть. Ты поохотишься вместе со мной нынче на заре? – сказал Каа.
– Нет, надо показать эту штуку Багире. Доброй охоты!
Маугли приплясывал на бегу, размахивая большим анкусом, и останавливался время от времени, чтобы полюбоваться на него. Добравшись наконец до тех мест в джунглях, где отдыхала обычно Багира, он нашел ее у водопоя после охоты на крупного зверя. Маугли стал рассказывать ей обо всех своих приключениях, а Багира слушала и время от времени обнюхивала анкус. Когда Маугли дошел до последних слов белой кобры, Багира одобрительно замурлыкала.