Маулихакти или Вернись ко мне!
Шрифт:
— Я не буду есть, — еле выговорила я.
— Даже не думай! — повысил голос краснокожий. — Ты должна попробовать хотя бы пять ложек!
— И не уговаривай, — запротестовала я. — Рыба, знаешь ли, не в моем вкусе.
— Ника, прекрати упрямиться! Тебе нужно поесть, — вступил в разговор Лиамер.
Говорил человек вроде бы шутливым тоном, но в глазах читалось некоторое беспокойство.
— Я не могу! — взвыла я. — У меня и так живот болит, а вы меня еще и пытать собрались.
Я решительно поднялась с пня. Земля слегка качнулась, но я устояла, и даже без поддержки.
— Ты
Как объяснить этим доброхотам, что боль в желудке и горле, когда тебя выворачивает намного страшнее небольшой слабости в коленках от голода? Никак.
— Я сказала, что не хочу. Что у вас за привычка вечно настаивать, когда девушка против?
— Это ты-то девушка? — насмешливо раздалось за моей спиной.
К костру бодренько шефствовал Кезеф с большим блюдом то ли орехов, то ли фруктов. Я наградила его самым убийственным взглядом.
— Вон, — продолжал гном, — отощала вся. Когда в Тимирай приедем, ни один маули не позарится на такую "красавицу".
На полянке резко стало тихо. По реакции моих конвоиров я поняла, что гном опять нарушил все возможные нормы приличий моего народа. Они так часто от его реплик в ступор впадают. Но по сравнению с моим бывшими коллегами на работе, или со студенческими пьянками, его слова просто детский сад.
Я выразительно взмахнула руками:
— Больно нужны мне ваши маули! Может я у вас в монастырь уйду вообще!
— Куда? — не понял Лиамер.
— Ну, буду служить богам вашим в местной храме. Приму, так сказать, венец безбрачия.
Все замерли. Даже Ишима застыла с ложкой у рта. Хемах резко сбледнул с лица, стал почти нежно-розовым. И в этой звенящей тишине особенно насмешливо прозвучало:
— А у нас в жрицах только самые красивые маулихакти. Ты со своей синевой под глазами ни один обряд не пройдешь! — и голос у гнома такой, уверенный-уверенный.
Я притворно горько вздохнула.
— Всегда знала, что сироте никогда не пробиться к лучшей жизни. Нет мне места в этом жестоком мире. Даже Боги не принимают. А меня хоть в храм-то пустят? — спросив, я поднял глаза на Кезефа с самой наглой улыбкой, на какую была способна.
Моя улыбка резко споткнулась, потому что глаза у гнома были такие, как будто у него только что умер любимый котенок.
— Эй, — я быстро подошла к приятелю, — ты чего?
— Ника, прости, я не хотел. Я не подумал, — начал бормотать он.
— Кезеф, дружок, ты что? Я же пошутила. Я не обиделась!
Гном кивнул и опустил голову. Я перевела потрясенный взгляд на пятерку, в надежде, что хоть кто-то поможет. Но, и у остальных лица были не лучше. На меня они смотрели с откровенной жалостью, а вот на гнома со злобой. Опять, видимо, какое-то культурное непонимание.
Я приобняла товарища и почти умоляюще промямлила:
— Слушай, ну хочешь докажу, что я не обиделась? Что ты сейчас никакого оскорбления мне не нанес?
Он отрицательно помотал головой.
— А хочешь… хочешь, я сейчас вот эту штуку съем? — я взяла плод с блюда, тот который поменьше.
Это нечто напоминало очищенный фундук, только раз в десять больше. Размером с абрикос.
Гном
— Ммм, — протянула я. — это же вкусно! Что это такое?
— Ижна, — улыбнулся гном, — у нее сейчас сезон. А я недалеко нашел целую рощу. Вот бегал помыть.
Я схватила блюдо и поспешила на свой пенек. Вкусно было до одури. Минут на двадцать я перестала существовать. Подняла голову только когда сообразила, что дожевываю последний плод. На меня все умиленно смотрели, как на маленького ребенка.
— Что? — смутилась я.
— А ничего, — протянул Хемах. — Просто мы не знали что ты сладкоежка.
— Да не то чтобы. Просто никогда не пробовала. Вот и понравились.
Ни лице уфира опять промелькнуло это выражение вселенской жалости, но он быстро его подавил. Остальные делали вид, что очень заняты ухой. Только вот гном смотрел с какой-то очень самодовольной и счастливой улыбкой.
— Ах ты… — начала я, медленно поднимаясь, — обманул меня, значит? Воспользовался можно сказать, тем, что девушка я в ваших краях новая ничегошеньки о порядках не знаю. Развел, как маленькую. Я же подумала, что…
— Ника, ты наивная, как ребенок! Я же главный весельчак этого сборища. Ты действительно допускаешь, что мне может быть стыдно из-за какой-то неудачной шутки? Думаешь, я не видел как у тебя в глазах смешинки прыгали?
Я открыла было рот, чтобы рассказать этому шутнику все что о нем думаю, но тут о себе напомнил желудок. Едва успела за ближайшие густые кусты. Приятная трапеза оставила после себя самые ужасные последствия. Стоять в полусогнутом положении, когда у тебя больная спина не самое лучшее решение. Буквально через несколько минут я опустилась на четвереньки. Слабость в позвоночнике отступила, а вот ощущение наждачной бумаги в горле — нет. Ишима появилась около меня внезапно. И молча протянула мою флягу с водой, когда я, наконец, закончила прощание с завтраком и обессилено прислонилась лбом к какому-то молодому деревцу.
Хорошее настроение кануло в лету. Я прополоскала рот, а потом, разозлившись на себя, отправилась к ручью. Хемах пытался меня отговорить, но я была зла. А когда я зла доводы разума на меня не действуют. Мне хотелось вымыться, не взирая на повязки. Раны на руках уже зажили настолько, что в бинтах не нуждались. Мое лицо, как и воротник на голове смотрелись не очень, но не кровили, а вот ранение от плети Белых продолжало приносить массу неудобств.
Мы с Ишимой нашли небольшую запруду, совсем маленькую, где мне воды было по пояс. В окружении густых кустарников и широких стволов старых деревьев. Я попросила ее остаться на стреме и не допустить подглядываний. Меня не волновало, что кто-то может меня увидеть, но это был отличный повод побыть без надзирателя. Несмотря на то, что к хактам я стала относиться намного лучше, я не забыла кто они. Каждый из них легко убьет меня, если на это поступит приказ. Так же я для них источник проблем и неприятностей, так что побыть в одиночестве хоть несколько минут показалось мне благом.