Маурайская федерация (сборник)
Шрифт:
– Что ты чувствуешь при этом? – спросил я и с удивлением обнаружил, что спокойствие вернулось ко мне. Хиросима вывела меня из равновесия на более долгое время. Может быть, в глубине души я и подозревал в Джеке что-то подобное.
– Трудно описать, – Он нахмурился. – Я… я просто хочу попасть в прошлое или будущее. Точно так же, как хочу сделать что-то, взять что-то… И это происходит. – Он старательно подыскивал слова. – Пока я путешествую во времени, я нахожусь в темноте. В темноте, где свет мелькает только при чередовании дня и ночи. Затем я решаю остановиться и останавливаюсь,
– Подожди. Если ты при этом не можешь дышать, то как ты видишь мелькание света? – спросил я.
– Не знаю, док. Я читал учебники физики, чтобы понять хоть что-нибудь, но ничего не узнал из них. Видимо, меня перемешает какая-то сила, действующая в четвертом измерении. Если она электромагнитной природы, то я еще как-то могу понять, что фотоны захватываются ее полем и я улавливаю их. А вещество, материя не могут восприниматься мною. По это только предположение. Я не специалист. Мне бы хотелось, чтобы этим явлением занялся настоящий ученый.
– Твое предположение слишком непонятно и для меня, мой друг. По ты сказал, что твое перемещение не мгновенно. Сколько же времени оно длится? Какова его скорость? Сколько лет в минуту, например?
– Все зависит от меня. От силы моего желания. Однако я заметил, что чем больше скорость перемещения, тем больше я устаю… Значит, я трачу свою энергию на перемещение во времени. Правда, я никогда не путешествовал больше нескольких минут – несколько столетий.
– Когда ты был ребенком… – Я замолчал.
Он кивнул.
– Да, я слышал об этом. Когда мать выронила меня, я переместил себя в прошлое чисто инстинктивно – и оказался в колыбели.
Он сделал глоток бренди.
– Моя способность перемещаться во времени росла вместе со мною. Мне кажется, что сейчас у меня нет границ. Однако я ограничен массой, которую могу переносить. Это всего несколько фунтов, считая и одежду. Чуть больше – и я не смогу переместиться. Если, к примеру, вы схватите меня, то я останусь на месте, пока вы меня не отпустите. Кроме того, я возвращаюсь на то же самое географическое место, откуда отправился в путешествие, независимо от вращения Земли.
– Странно, что ты с детских лет хранил эту тайну.
– Да. Но я причинил матери много беспокойства. Однако я не помню всего. Кто может припомнить первые годы своей жизни? Мне потребовалось много времени, чтобы понять свою уникальность. А когда понял, испугался. Может быть, это плохо. Или я урод? Но дядя Джек мне объяснил все.
– Это тот неизвестный, который привел тебя обратно, когда ты в детстве исчез?
– Да. Я тогда отправился в прошлое, чтобы посмотреть на индейцев, но нашел только лес. Он меня там разыскал, и мы с ним вместе путешествовали во времени – это было очень приятно. Потом он взял меня за руку и показал, как вернуться домой. Он не выпускал меня несколько минут, чтобы я видел страдания своих родителей. И он достиг своей цели. Я понял, что мой дар может приносить страдания другим.
Теперь
– Впоследствии мы совершили много интересных путешествий. Дядя Джек был прекрасным гидом и наставником. Я полностью подчинился его требованию соблюдать тайну. И только кое-что намекнул своему другу Питу. Дядя Джек показал мне многое, чего я сам никогда бы не увидел.
– Но ты же путешествовал и сам, – напомнил я ему.
– Изредка. А вы помните, когда на меня напали два идиота? Я тогда совершил несколько возвращений в близкое прошлое, чтобы меня стало восемь.
– А когда ты узнал, что отец идет на войну, ты решил убедиться, что он вернется живым?
– Да. – Он нахмурился. – Я стал передвигаться в будущее с небольшими интервалами. И однажды я увидел, как мать плачет у окна. Тогда я пошел обратно и нашел телеграмму. О, я думал, что никогда больше не смогу путешествовать во времени. Просто не захочу.
Тишина окутала нас. За окном медленно падал снег. Наконец я спросил:
– Когда в последний раз ты видел своего наставника?
– В 1969 году. А перед этим незадолго до того, когда я узнал о своем отце. Дядя Джек был очень добр ко мне. Мы с ним отправились в круглый цирк, видимо, конца XIX века. Я спросил, почему он так печален, и дядя снова объяснил мне необходимость соблюдать тайну.
– И ты знаешь, кто он?
У него приподнялся уголок рта.
– А вы как думаете, кто? В прошлом году я отправился в прошлое. Мне нужно было бежать оттуда, с фермы. Вы понятия не имеете, как прекрасна была эта страна до того, как пришли белые поселенцы. А индейцы! У меня появились друзья среди них. Мне не нужно было даже знать их языка, кроме нескольких слов. Их девушки… они были всегда ласковы, так готовы на все для меня…
Я не мог не улыбнуться.
– А Свен-младший издевается над тобой, потому что ты не назначаешь свидания девушкам.
Он ухмыльнулся:
– Можете себе представить, как эти путешествия облегчали мою душу. – Затем он заговорил серьезно: – Но вы можете также представить, каким невыносимым становился для меня дом Биркелунда. И не только дом – весь этот мир. Что я буду делать в колледже? Слушать глупое хихиканье девчонок и монотонные голоса преподавателей? Я ведь уже вырос и видел столько разных чудес!
– Я полагаю, что именно домашние обстоятельства заставили тебя отправиться в будущее?
– Да. Я был вне себя от ярости. Во-первых, я надеялся увидеть могилу Биркелунда. Двадцати лет, думал я, будет достаточно. И я переместился в конец 1969 года. Дом стоял на месте.
– А Свен?
– Думаю, он был жив. – Голос Джека дрожал от ярости. – Я не стал проверять. Моя мать к этому времени разведется с ним…
– И?
– Вернется в Массачусетс. Третье ее замужество будет счастливым. Мне не следовало причинять ей в то время беспокойство, и я вернулся. Отсутствовал я месяц и, вернувшись, сказал Биркелунду, чтобы он не совался в мои дела.
Я видел, что Джек очень страдает. Сколько раз я видел такое выражение лица у больных людей. Поспешно я спросил его: