Маяк надежды
Шрифт:
Насчет того, что нужное найдется в единственном экземпляре, я не сильно сомневался. Даже знал, что именно я увижу.
Артефакты, за редким исключением, это всегда объединение аспектов.
Сложность творения в том, чтобы найти подходящие силы и взять от них сочетающиеся особенности. Довольно глупо делать вещицу, объединяющую ударный эффект огня и воды. Но если одна стихия другую утихомиривает, это уже совсем другое дело.
Если задача артефакта разжечь огонь, то вода должна стать сдерживающим фактором. То есть способна потушить
Но были вещи, созданный на основе лишь одного аспекта. Гораздо мощнее, почти как высокоранговый маг.
Нюанс заключался в том, что для создания требовался носитель магии. Участие одаренного было обязательно и при этом он должен был отдать немало силы. Риск был большой. Неопытный артефактор мог вовремя не остановить мага и тому грозило магическое истощение.
Поэтому на подобное редко соглашались. Да и стоило это баснословно дорого. Во сколько оценить шанс потерять силу?
А что касается светлых, то с их характером такое было практически нереально. Ранги делали их настолько отстраненными от людей и преисполненным более великими целями, что заинтересовать «какой-то вещью» было делом героическим.
— Где-то тут… — пробормотал Роман Степанович, блуждая между статуями обнаженных мраморных девиц.
Невольно смотря на искусно выполненные мастером прелести, я улыбнулся.
Я имел честь быть знакомым с одним удивительным светлым, сумевшим переиграть судьбу большинства коллег по дару.
Илларион появился в свите царя внезапно. Просто пришел в наш лагерь в одном из путешествий и заявил, что останется с нами. Уверенно и безапелляционно. Петр лишь усмехнулся и даже ничего не спросил. Почувствовал потенциал, это я уже сейчас понял.
Ушел Илларион так же неожиданно, как и появился. Но до этого прошли годы невероятных свершений и становления будущей империи.
Так вот, этот юный тогда еще маг нашел способ бороться с влиянием дара. Весьма оригинальный, надо сказать. Он кутил с таким размахом и увлечением, что пару раз таким образом спасал от серьезных дипломатических скандалов. Правда, в других случаях он в них втягивал…
Как он сам объяснял, неуемная любвеобильность держала его на том уровне отношения к человечеству, который не позволял забыть о людях. Правда, я всегда думал, что это просто возвышенное оправдание. Но, главное, это работало.
На почве страстного гедонизма сошел он и с моим учителем. И мы тогда втроем создали артефакт, равного которому не было. По силе и емкости дара, переданного Илларионом.
А вот по сути артефакт был бесполезен. Потому что…
— Вот он! — торжествующе воскликнул Баталов.
Потому что размер этой двадцатиконечной звезды был совершенно непригодный для ношения человеком. Трехметровое изваяние из бронзы весило почти полтонны.
Учитель со светлым тогда неплохо погуляли и решили, что если действовать, так масштабно. А там еще совпало, что кельты привезли ко двору
Потом Петр надолго запретил крепкое пойло, но это уже было после.
Тем не менее, был создан артефакт, вмещающий силу одного из лучших представителей своего времени.
Я надеялся, что за время моего отсутствия появились другие артефакты света. Но, видимо, светлые придерживались иного образа жизни.
Часть звезды покрылась голубым налетом, другая потемнела, но творение великих мастеров по-прежнему хранило магию. Это ощущалось и через защиту, рядом с изваянием сразу же возникало ощущение благости.
К тому же артефакт откликался мне, как одному из создателей.
И он как нельзя лучше подходил для насущной задачи. Во-первых, доработать его будет проще, чем сделать с нуля. Во-вторых, такой поместить на корабль вполне возможно. Ну и в-третьих, всё же выглядел он впечатляюще. Для иностранных гостей самое то.
— Подходит, — я удовлетворенно улыбнулся.
И понял, что поторопился. Баталов бросил на меня быстрый, но очень многозначительный взгляд. Экранирование, по идее, должно было скрывать мощь изваяния.
— Вашим данным, — я кивнул на телефон, — я склонен доверять.
Глава тайной канцелярии задумался, ментально анализируя мои слова. И я тут же добавил, чтобы переключить его:
— Сможете быстро доставить в лабораторию?
— В вашу? — он с сомнением задрал голову, оценивая размер артефакта.
Конечно же, Баталов был в курсе условий, в которых я работаю. Я улыбнулся ещё шире:
— Лабораторию академии, естественно. Думаю, там самое подходящее место и соответствующие условия для секретности.
— Да, пожалуй вы правы… — он осмотрел артефакт уже с нужной мне точки зрения. — Это можно быстро организовать. Подождите пару минут, Александр Лукич.
Роман Степанович вновь взялся за телефон и отошел. А я задрал голову, прищуриваясь. Большую часть хранилища невозможно было сюда поместить через подземные ходы.
И верно, на потолке были люки, почти незаметные в свете ламп.
Интересно, как отсюда вынесут такую махину. Нужен грузовой вертолет, как минимум. Ну или несколько сильных воздушников. Или один высокоранговый, чтобы сумел воздействовать сразу со всех сторон.
Иногда дешевле и проще пользоваться самой обычной техникой.
Я как мог отвлекал себя несущественными техническими моментами от любопытства. Артефакты вокруг меня манили и почти шептали — подойди и потрогай. Пожалуй, самое великой искушение артефактора это не только сделать что-то грандиозное, а изучить прекрасную чужую работу и сделать ещё лучше.
Словно я снова мальчишка и оказался в огромном магазине игрушек. И всё, что нужно, это выбрать.
— Вам что-то потребуется ещё? — выдернул меня из наваждения серьезный голос Баталова.