Маяк во тьме
Шрифт:
Но нам нужно было сделать еще кое-что.
Я говорила с Сатору об этом.
— Зови это осторожностью или робостью, но мне не нравится, что мы довели все до крайностей. Я вижу это в членах Комитета этики, что младше меня.
Сатору улыбнулся.
— Не переживай. Просто они не такие храбрые, как ты.
Я не знала, почему
— Порой я задаюсь вопросом, дала ли проклятая сила людям преимущество? Может, как и говорилось в письме с психобастером, это был дар дьявола?
— Не думай так, — Сатору покачал головой. — Это божественная сила из вселенной. Люди достигали этого уровня веками эволюции. Сначала мы плохо подходили для нее, но смогли с ней сосуществовать.
Его мнение всегда было научным.
— Скажи, ты думаешь, что мы можем измениться?
— Мы изменимся. Должны. Все живые существа постоянно меняются, подстраиваются под окружающую среду, чтобы выжить.
Но должны ли мы желать этих перемен?
Я никому не говорила о своих взглядах, ведь вряд ли это хорошо приняли бы.
Так что я упомяну только тут.
Да, реакция на атаку и отдача за смерть принесли мир и порядок. Но это были неестественные решения, они не убирали реальную проблему.
Как черепаха с трещиной в панцире, как только наша защита слабела, враг мог проникнуть и все разрушить.
Судя по появлению последнего беса и катастрофы десять лет назад, эти ужасы появлялись, когда не справлялись реакция на атаку отдача за смерть.
Нам нужно было со временем убрать эти оковы.
И это могло стоить всего, что у нас было.
Я не хотела верить в это, но мне казалось, что если новый порядок заключен без большого кровопролития, он не продержится долго.
— Саки, о чем думаешь? — спросил Сатору с интересом на лице.
— Ни о чем…надеюсь, общество будет лучше, когда наш ребенок подрастет.
— Не переживай. Так и
Во мне была новая жизнь. Наш первый ребенок.
До этого мысль о детях пугала меня, но не теперь. Дети — надежда, что бы ни случилось дальше. Я верила, что мой ребенок справится.
Мы договорились, что назовем ребенка Шуном, если это будет мальчик, и Марией, если это будет девочка.
Шун больше не появлялся. Наверное, спал где-то на глубине моего океана подсознания. Но я была уверена, что он всегда следит за нами.
Позже ночью, когда все вокруг меня затихло, я села в кресло и закрыла глаза.
Перед глазами всегда возникала одна сцена из глубин разума, выжженная в голове.
Во тьме храма над алтарем горел огонь. Искры вырывались из огня оранжевыми снежинками, прерывая голоса, доносящиеся из-под земли.
Я каждый раз задавалась вопросом, почему эта сцена.
И всегда думала, что дело было в гипнозе с церемонии инициации, ведь он был сильным.
Но теперь я заканчиваю эту запись и думаю, что причина была другой.
Огонь мог символизировать нечто вечное, ведущее без конца в будущее.
Как я писала в начале, я сделаю две копии книги, помещу в капсулы времени и закопаю глубоко в земле. И дам ложному миноширо отсканировать книгу, чтобы ее нашли тысячу лет спустя.
Сможем ли мы измениться? Может, вы читаете это тысячу лет спустя и знаете ответ.
Надеюсь, ответ «да».
Может, это слишком, но я хочу добавить сюда цитату, написанную на стенах Академии Мудрости:
«Сила воображения меняет все».