Маяк во тьме
Шрифт:
— Твоих слов уже хватает для смертного приговора, — сказал Сатору, холодно глядя на Якомару свысока.
— Моя судьба все равно не изменится, — Якомару пожал плечами.
— Ты говоришь, что действовал так на благо колонии. Киромару думал по-другому. Даже если ты хотел объединить колонии, как ты оправдаешь то, что сверг королев, и как с ними обошелся после этого?
— Киромару — знаменитый генерал, но держался старого образа мышления и не видел суть проблемы. Пока власть у королевы, реформы невозможны. Я
— Тогда зачем? Чтобы утолить жажду власти?
— Мы зовем колонией не просто собрание личностей. Это было ради моего вида.
— Вида? Это громко. Ты послал своих солдат умирать, не моргнув глазом.
— Как я и говорил, это все было частью стратегии. Все бесполезно без нашей победы. Как только мы победили бы, все жертвы были бы не напрасными.
Сатору цокнул языком.
— Ты громко говоришь. Но ты проиграл. Ты сказал, что без победы все бесполезно, но ты все равно проиграл.
— Да, потому я заслужил умереть уже сто раз. У меня был сильный козырь, мессия, но я все потерял из-за простой уловки, — Якомару опустил голову. — Мы могли изменить историю… мы могли достичь большой мечты, свободы своего вида. Такого шанса может больше никогда не быть.
— Идем, Саки. Разговор с ним — трата времени.
— Постой, — я задержала Сатору. — Якомару.
— Меня зовут Сквилер.
— Сквилер. Я хочу тебя кое о чем попросить. Извинись от всего сердца за всех людей, которых ты убил.
— Хорошо, — с сарказмом сказал Якомару… Сквилер. — Только если сначала вы извинитесь перед моим видом, который топчете ногами, как червей.
Суд был фарсом.
Преступления Якомару перечисляли, и зрители (все в районе, кто не был больным или раненым) гневно повысили голоса.
Когда прокурор Кимото, которая была помощницей Томико, увидела, что толпа взволнована, она повернулась к Якомару, прикованному к стулу.
— Якомару, это твой шанс объясниться.
— Меня зовут Сквилер! — громко закричал он. Зрители громко загудели.
— Ты нагло отрекаешься от имени, милосердно подаренного тебе городами, зверь?
— Мы не звери или рабы!
Гнев толпы был на пике. Утечка проклятой силы была такой большой, что давление в комнате вызывало головную боль. Хоть он знал, что смерть неминуема, Якомару был подготовлен и не дрогнул.
— Если вы не звери, то кто вы?
Сквилер медленно оглядел всех. Мое сердце дрогнуло, когда я поймала его взгляд.
— Мы — люди!
Зрители затихли. А потом рассмеялись. Смех продолжался, даже Кимото улыбалась. Толпа утихла, и Сквилер заговорил, не дав Кимото открыть рот:
— Смейтесь, сколько хотите. Зло не будет безнаказанным! Даже если я умру, найдется тот, кто продолжит мое дело. И тот день станет концом вашей тирании!
Комнату охватил хаос. Многие кричали, чтобы Сквилера разорвали на части,
— Постойте. Все, тише… — Кимото пыталась перекричать толпу. — Послушайте! Просто убить его — слишком мягкое решение, верно? Подумайте о его преступлениях. Мы только подарим ему спокойствие. Я предлагаю для него вечные муки!
Толпа одобрительно заревела.
Я тихо вышла из комнаты, Сатору — следом.
— Что такое? Не думаешь, что он получил по заслугам?
— А ты так думаешь?
— О чем ты? Твои родители, моя семья, многие люди района погибли из-за него.
— Да, но разве есть смысл в такой жестокой мести? Просто убейте его, и делу конец.
— Они не смогут принять это. Послушай их.
Их крики было слышно на мили вокруг. Крики стали воплями «Вечный!» и «Ад!».
— Я уже не знаю, что правильно, — прошептала я.
После суда, что длился полдня, Сквилера приговорили к вечному аду, включающему сигналы боли во всех нервных клетках его тела при постоянном восстановлении ущерба с помощью проклятой силы, лишая его спасения в смерти или безумии. Это было наивысшее наказание.
В таком состоянии Сквилер сможет жить сто лет.
Я вспомнила слова Томико об агонии, какой не испытывало ни одно живое существо, при медленной смерти.
Эти слова стали реальностью.
И в моем сердце осталась только безграничная пустота.
6
Я собирала овощи и листья, бросала их в миску. Этого не хватало для прожорливых землекопов, но еды было мало даже для людей, так что я ничего не могла поделать.
Я прошла по Отделу здоровья, где еще не убрали ущерб, и попала в разбитую лабораторию. Крыша здания пропала, открыв все стихиям, но почти все стены были целыми. Часть сети стеклянных трубок, что была их домом, была разбита, и их было опасно использовать, так что 35 голых землекопов теперь жили под землей, как в дикой природе. Стены тянулись под землю, так что они не сбежали бы.
Я высыпала еду в зоне кормления. Рабочие крысы, уловив вибрацию, стали собираться. Последней прибыла королева, Салями, и ее самцы. Рабочие крысы расступились, пропуская ее большое тело, и она забрала свою часть еды.
Когда я узнала, что землекопы выжили, я ощутила странное разочарование. Конечно, крысы были невинны. Мы не могли убить их, а если их выпустить — мы навредили бы окружающей среде. Так что мы решили дальше заботиться о них.
Но они были неприятными. Они были некрасивыми, занимались кровосмешением. Было сложно развить к ним симпатию. Даже до этого я задавалась вопросом, почему мы выбрали такое жуткое создание и прекратили проклятой силой в нечто с разумом, равным людскому.