Маяковский едет по Союзу
Шрифт:
«Почему вы так свободно себя держите? Ваш доклад — скорее веселое времяпрепровождение».
— Я стремлюсь к тому, чтобы мой доклад был живым, а не сухоакадемическим и нудным. И думаю, что мне это до некоторой степени удается. Я вообще считаю, что надо стремиться жить и работать весело. Если бы мое выступление было неинтересным, народ уходил бы. Но, как видите, никто не уходит. Впрочем, я должен сознаться, что однажды был такой случай — женщина поспешно покинула зал. Мои огорчения быстро рассеялись, как только я узнал, что ей вышло время кормить ребенка.
Гнусавый фальцет, сидевший у самой сцены, глядя в глаза
— Бросьте, это вы уже говорили в Киеве!
— Вот видите, товарищ даже подтверждает этот факт!
Эффект необычайный — раздались аплодисменты, дружно и долго смеялись.
«Ваши стихи непонятны массам».
— Что значит «непонятны»? Смотря для кого. Даже центральная газета, например, не может быть понятна буквально всем. Имеются разные газеты: специально «Крестьянская газета» и другие. Нельзя писать стихи для людей, имеющих в своем арсенале триста слов. ЦК партии в двадцать третьем году направил одного товарища обследовать Воронежскую губернию. В то время в Москве была сельскохозяйственная выставка. Оказалось, что крестьяне не понимают, что такое павильон. Только один сказал, что он понимает. Когда у него спросили: «Что же такое павильон?» - он ответил: «Это самый главный, который всеми повелевает». Шекспир знал двадцать тысяч слов. Мы с вами знаем тысяч десять. А некоторые — только триста. Разберитесь. Но все же я стараюсь писать и для людей, обладающих малым запасом слов. В дальнейшем буду стараться больше работать в этом направлении.
Маяковский рассматривает новую записку:
— Опять стихи! Не знаешь, куда скрыться от них!
«Приветствую душой вас, Маяковский! / Как pад… Приветствую сто раз! / О, я себе завидую чертовски, / Что наяву пришлось увидеть вас! / Подумать, современного поэта / Желает всяк по-своему воспеть, / И я, пока душа еще согрета, / Весь трепещу при имени „поэт“. 22.VII И.А. Базов»
Пауза. Маяковский говорит:
— Прошу соседа облить Базова холодной водой, чтоб не так «трепещал».
«Почему вы не читаете по радио?»
— Это — умная записка. По радио я читаю, но мало. Постараюсь больше читать, это очень нужное и важное дело.
В Хосте в то время отдыхали артисты-москвичи (Е. Илющенко, Н. Михайловская, Анель Судакевич, Асаф Мессерер, Ал. Царман и другие). Туда же должна была приехать знакомая Маяковского актриса Вероника Полонская; к ней и направился Владимир Владимирович сразу же по приезде в Сочи, но не застал ее: она появилась несколькими днями позже.
Хоста сегодня — это большой благоустроенный курорт, младшая сестра Сочи. Тогда же это было село, лишенное примитивного комфорта. Здесь не было даже настоящего клуба — а был полутемный сарай мест на 250. И в этом так называемом клубе сельсовета не набралось и половины зала.
Маяковскому никогда не приходилось выступать в таких условиях. Он был явно не а духе. Но артисты дружной компанией заняли первые места и сразу внесли оживление.
Да и сам поэт оживился.
— В темноте, да не в обиде, — начал он. И все пошло непринужденно и весело.
Не повезло и в Гаграх: дождь отпугнул и без того туго раскачивающуюся публику.
Владимир Владимирович приехал из Сочи с артистами Анелью Судакевич и Асафом Мессерером. Долго обсуждали: быть или не быть вечеру — ведь кинотеатр открытый. И только перед самым началом дождь прекратился,
Рядом, в киоске, продавались фотографии артистов. Маяковский закупил все открытки киноактрисы Анели Судакевич, и мы с любопытством наблюдали, как он, стоя у кассы, премировал ими тех, кто покупал билет на его вечер. Вслед за этой шуткой последовала другая. Он встал у входа и с озорством обрывал билеты.
Когда он, наконец, взобрался на эстраду, из публики раздался голос:
— Довольно дурака валять! Пора начинать! Деньги брали, а толку не видно!
— Кто хочет уходить, не задерживаю! Получите три рубля и не мешайте. Передайте ему, — он достал деньги и протянул в публику. — Пусть кассирша не волнуется, я из своего кармана. Что же вы испугались? Получайте! — не отставал Маяковский.
Человек, к которому он обращался, подошел к эстраде. Публика зашевелилась. Кто-то крикнул:
— Самый дорогой билет стоит полтора, а он сидит за полтинник.
— Пусть знает мою доброту и запомнит, что на Маяковском никогда не прогадаешь, а можешь только заработать!
Тот, кто получил три рубля, хотел было уже остаться, но публика смотрела на него так, что он вынужден был покинуть зал.
Любопытная деталь. За соседним столиком «Восточного ресторанчика», куда мы перекочевали после вечера, сидел тот самый бузотер. Надо полагать, что он все же прошмыгнул в зал. Теперь, после вечера, на трешку Маяковского он приготовился «кутить». В его адрес полетели шутки, уколы, насмешки. Это оживило нашу и без того оживленную компанию.
Маяковский вернулся в Сочи поздно ночью. Гостиница была уже заперта, и его долго не впускали. Владимир Владимирович прибегнул к помощи дежурного милиционера.
На следующий день он потребовал жалобную книгу. Запись кончалась так: «Зав. мне сообщил, что выходить после часа незачем, а если я выйду, то никто мне открывать не обязан, и если я хочу выходить позднее, то меня удалят из гостиницы.
Считаю более правильным удаление ретивого зава и продолжение им работы на каком-нибудь другом поприще, связанном менее с подвижной деятельностью. Например, в качестве кладбищенского сторожа.
Вл. Маяковский. 27. VII-29 г.»
Последние выступления Маяковского на Кавказе состоялись в Сочи перед пограничниками и в Мацесте.
После встречи с пограничниками Маяковский поехал в Хосту за Вероникой Полонской и оттуда с ней — на выступление в Мацесту и, против обыкновения, опоздал.
Он очутился на плоской крыше высокого санаторного корпуса — это был местный курзал.
Непривычно было выступать в таких условиях: над тобой — полная луна, внизу — море, кругом — народ! Несколько минут поэт осваивался. Потом привык и читал, быть может именно благодаря такой обстановке, с особенным увлечением.
Здесь хочу остановиться подробнее вообще на авторском чтении и на интерпретации произведений поэта чтецами.
Меня натолкнули на эту мысль некоторые статьи о Маяковском, в которых заучат сетования на то, что Маяковский великолепно читал свои стихи, но почему-то никто не рассказывает, как именно он читал. С этим полностью согласиться трудно. Есть высказывания Игоря Ильинского, некоторых критиков и авторов мемуаров.
Вместе с тем думается, что настала пора обобщить ряд высказываний, стараясь уделить внимание эволюции в исполнении стихов самим Маяковским.