Маятник Судьбы
Шрифт:
– Как ты думаешь, Френки, вдруг он говорит? – предположил я.
– С нами точно беседовать не станет, – пробурчала Франсуаз.
– Дикие звери боятся, когда люди смотрят им в глаза, – произнес я. – Тогда они убегают. Надо попробовать.
Франсуаз фыркнула так презрительно, что водяная тварь замерла и перевела на нее взгляд.
– Нет, правда, – продолжал я. – Однажды я так отогнал бешеную собаку.
– Только не говори, что играл в гляделки с собаками, Майкл.
Я взмахнул в воздухе рукой, привлекая внимание водяной
Чудовище взглянуло на меня, и я постарался, чтобы наши глаза встретились. Тварь открыла рот, заглотнув мутную воду.
– Один из вас слишком примитивен для этого способа, – вполголоса пробормотала Франсуаз так, чтобы мог слышать только я.
– Постойте, – произнес Марат Чис-Гирей. – Я думаю, есть другой путь. Кем бы ни было существо, уверен, в глубине его осталось что-то человеческое. Если мы обратимся к нему с просьбой и объясним мотивы, заставляющие нас пересечь реку, – думаю, оно пропустит нас.
Я не стал возражать, поскольку в данный момент не смог бы предложить ничего лучше.
Марат воздел вверх руки и обратился к членистоногому существу:
– Водное создание! Мне неизвестно, кем ты было в прошлом и волею каких причин стало тем, кем являешься. Но я верю, что принципы добра и благородства не угасли в тебе.
Тварь наклонила голову, хотя я мог бы поклясться, что креветки этого не умеют, даже когда достигают подобных размеров. Круглые зрачки существа, казалось, стали печальнее.
Ободренный таким началом, Марат продолжал:
– Судьба мира зависит от успеха нашего предприятия. Силы Зла стремятся поработить все живущее.
– Если он способен понять вашу аргументацию, – заметил я, – то она утвердит его в мысли не помогать нам. Он же буквально купается в страданиях.
Не обращая внимания на мои слова, Марат говорил:
– Пропусти нас, водное создание. Миллионы людей будут благодарны тебе за твою доброту.
Членистые лапы чудовища пришли в движение. Тусклый панцирь вновь погружался в воду. Человеческие глаза твари с невыразимой печалью смотрели на нас.
Существо исчезло, и даже легкая рябь не тревожила поверхность реки.
Марат не стал распространяться о том, что произошло. Он молча продолжал свой путь.
Когда он ступил на шестнадцатую вешку, длинная чешуйчатая лапа выстрелила из воды и обвилась вокруг ног Чис-Гирея.
– Этот римский легионер, – произнесло водяное чудовище, плотоядно облизываясь, – говорил ну совсем то же самое.
До противоположного берега оставалось совсем немного.
Изгибающаяся, покрытая мелкой чешуей лапа чудовища обвила ногу Марата Чис-Гирея и натянулась, стремясь увлечь его в пучину. Существо полагало, что сможет смахнуть его одним движением, но Чис-Гирей стоял крепко, упираясь в неровную поверхность
Вторая лапа показалась из реки, и темный ее кончик заскользил к Чис-Гирею. Вода вскипела вокруг распахнутого рта чудовища.
– Держитесь, Марат! – закричал я, хотя и подозревал, что Чис-Гирей как-нибудь догадается сделать это и без меня.
Круглая голова твари поднималась из волн, круглые глаза жадно смотрели на пойманную добычу.
Франсуаз мощным толчком оторвалась от островка, на котором стояла, и обеими ногами приземлилась на чешуйчатой макушке водяного чудовища. Глаза твари выкатились под углом, немыслимым для обычного существа. Монстр пытался рассмотреть, что происходит на его голове.
Его лапы замерли, готовые переключиться на нового противника.
Франсуаз топнула ногой, проламывая тяжелым каблуком панцирь твари.
Существо обиженно заворчало, как досадует гурман, будучи укушен недостаточно проваренным омаром – хотя на этот раз, напротив, омар пытался закусить человеком. Гигантская креветка шлепнула по воде клешнями, и высокие волны раскатились по всей реке.
Лапы чудовища ослабли, оно начало погружаться.
Франсуаз оттолкнулась от головы чудовища и одним прыжком оказалась на берегу.
– Все приходится делать самой, – пробормотала девушка
– Не стоило взывать к его добрым чувствам, господин Марат, – заметил я, присоединяясь к ней. – Вы слишком благородны и ищете добро даже в тех, в ком его нет.
– Вы не правы, – отвечал Чис-Гирей, присаживаясь на берегу и озабоченно осматривая сапог, побывавший в лапе водяной твари. – Хотя во многих из нас чистые помыслы глубоко спрятаны, никогда нельзя оставлять попыток их пробудить. Если бы я знал, какие испытания выпали на долю этого существа, что заставило его выбрать неверный путь, – уверен, я бы нашел способ его исправить.
– Не знаю, сколько времени эта тварь будет отлеживаться на дне, – произнесла Франсуаз. – Поэтому предпочту возвращаться другой дорогой.
Чис-Гирей пробормотал что-то относительно золотой вышивки на сапогах, которую едва не попортили.
– Ну что же, – сказал я, – мы выполнили условие, которое поставил перед нами Иоахим Владек. Теперь он должен рассказать, что ему известно.
– О нет, – живо ответил Марат Чис-Гирей. – Мы не можем так уйти.
Я не без удивления посмотрел на него.
– Вы хотите провести сеанс психоанализа с этой тварью? – осведомился я. – Чтобы узнать, не ставили ли его в детстве коленями на горох?
Чис-Гирей нахмурился, давая понять, что мой сарказм абсолютно неуместен в сложившейся ситуации.
– Мы не можем забывать о том, кто уже пытался пройти этой дорогой и потерпел неудачу, – произнес Марат. – Тот римский легионер – как жаль, что его благородное имя нам не известно, – до сих пор томится в плену у речного чудовища. Мы не можем уйти, не выяснив, что с ним случилось и нет ли способа вызволить его.