Маятник судьбы
Шрифт:
–Сдала. Завтра меня ждут на допрос. Мне уже все равно.
Они помолчали, и Монах спросил:
–Сколько подозреваемых у нас осталось?
–Тех, кто знал всех трех девушек? Трое…
–Кто?
–Громов, Дудко, Речицкий.
–Громова я знаю. О Дудко слышал, он из мэрии. Кто такой Речицкий?
–Местный миллионер, у него десятка полтора продуктовых магазинов в городе и области.
Монах присвистнул:
–Какие люди! Я думаю, следствие заглохнет, как следует не начавшись. И шума не будет, и пыли тоже не
–Уже все равно, – обреченно сказала Кира.
–Кира, у кого была Ирина в тот вечер? Она была с клиентом?
Кира кивнула:
–Она была с Дудко.
–Что за персонаж?
–Дурак. Обыкновенный дурак, который рассказывает дурацкие несмешные анекдоты и гогочет во все горло.
–Дураков и в церкви бьют… – пробормотал Монах. Это было его любимое присловье.
–Трое детей. Не злодей. Если вы думаете… нет! Убийца не дурак.
–Всякие есть, но в данном случае готов с вами согласиться. А Речицкий?
–Владимир… Умный, жесткий, успешный. Он как-то сказал, что у него два жизненных правила: никогда не отдавать долги и никогда не платить налоги. Образчик отечественного бизнесмена. Но не жаден… меценат, подкидывает на праздник города, на детские праздники. Был женат, двое детей. Сейчас свободен. Любит быть любимым, падок на лесть. Скандалист, драчун, бретер. Убить? – Она задумалась. – Вряд ли, слишком на виду, слишком открыт. Убийца должен быть актером, уметь лавировать, играть, притворяться.
–Осторожнее, Кира! Убийца не дурак, как вы сказали, и не факт, что он из ваших клиентов.
–Тогда почему… Убийца же знал всех! Я поговорила со всеми девочками, попросила, чтобы не выходили по вечерам в одиночку, а он пришел днем… – Она закрыла лицо руками.
–Не хотите уехать на время? – спросил Монах.
–Вряд ли разрешат. Я теперь главный свидетель. Олег, вы не могли бы… – Она запнулась.
–Хорошо, Кира, я вернусь. Моя комната свободна?
Она улыбнулась невесело:
–Свободна. Олег, что мне теперь делать?
–Теперь от вас ничего не зависит. Вы все правильно сделали. Вы раскрутили удачный бизнес, шесть лет в седле – немалый срок. Все кончается, рано или поздно. А может, публика ничего не узнает, все-таки уважаемые люди замешаны.
–Я больше не хочу. Понимаете, я никогда больше не смогу… Никогда!
Монах кивнул, что понимает.
–Кстати, – вспомнил он, – с кем была Лина в тот вечер, когда на нее напали? Шестого ноября…
–Я уже думала об этом… Она была с Громовым, это наш местный писатель.
–Она была с Громовым? – удивился Монах. Ему была неприятна мысль, что Лина, которая ему понравилась, была с писателем. Он знал, чем она занималась в свободное от учебы время,
За окном меж тем стемнело. Они сидели в темноте, не включая света. Молчали. Монах допил холодный кофе и поднялся…
…Он потянул с антресолей рюкзак, и тот гулко шлепнулся на пол.
–Куда собрался? – прибежала на шум Анжелика.
–Обратно, – ответил Монах.
Анжелика всплеснула руками:
–Она позвала тебя обратно?! Не ходи! Прояви гордость! Она же тебя выгнала!
–Она не выгоняла, мы расстались друзьями.
–Олежка, ну нельзя же так! – заголосила Анжелика, хватаясь за голову. – Она тебя завтра опять выгонит!
–Тогда опять вернусь к тебе, – мирно сказал Монах. – Примешь?
–Даже не знаю! – в сердцах ответила Анжелика.
На улице Монах достал мобильник, набрал номер Лины. Услышав нежное «алло», он вспомнил, как писатель назвал ее голосок птичьим…
–Лина, это Олег Монахов, помните меня?
–Конечно! Добрый вечер, Олег. Что-нибудь случилось?
–Случилось. Убита еще одна девушка, она работала в цветочном магазине…
–Славочка? – закричала Лина. – Не может быть! Господи, да что же это такое?
–Вы ее знали?
–Конечно, я покупала у нее цветы! Как это случилось?
–В магазине, утром, до открытия… Лина, ваша мама вернулась?
–Вернулась. Не бойтесь за меня, Олег, я всегда осторожна. Вечером не выхожу, и вообще никто не знает, где я.
–Кое-кто, я думаю, знает, – не удержался Монах. – Пожалуйста, Лина… Берегите себя.
Она издала легкий смешок:
–Все будет нормально! Спасибо, Олег. Звоните мне, ладно?
…Он принял душ и завернулся в свой новый халат. У него было чувство, что он вернулся домой. Он уселся в гостиной перед телевизором, передавали «наживо» политическое ток-шоу. К подобным передачам Монах относился как к «Клубу веселых и находчивых», только «Клуб» был намного веселее и находчивее, там не врали, там не было брызганья слюной и злобы, а была теплая и дружеская атмосфера капустника.
Пришла Кира, примостилась в кресле. Оба молчали, смотрели на экран. И Монах подумал, что соскучился по семье и уюту, чистой постели и горячей воде. Что же он за скотина такая, что нигде себе места не согреет? И прекрасно знает – получи он этот самый уют и самую прекрасную женщину на свете в придачу или, наоборот – самую прекрасную женщину, уют и горячую воду, – все равно сбежит. Было уже! Может, хватит? И возраст дает себя знать, и сердчишко пошаливает, и спину стало прихватывать на погоду… Может, ну ее на фиг, эту романтику странствий, везде был, все видел… угомонись! И «Зеленый лист» без него загнется, не потянет Жорик в одиночку народное предприятие…