Майк Хаммер и Артур Берин-Гротер
Шрифт:
Разговор по телефону длился не более минуты, но был очень оживленным. Пат отпустил трубку и свалился в кресло.
– Перепроверят. Но, думаю, ты прав.
– Я давно это говорил..
– Погоди, Майк. Нужно подождать заключения. Пока рассказывай.
– Все очень просто. Энн Минор задушили, вероятно, у нее дома. Затем бросили в реку.
– Значит, тело тащили от дома до реки, и никто этого не заметил?
– А кому быть на улице в такой час?
– Осталось одно: предсмертная записка.
–
Пат уронил голову на руки.
– Слушай, ты знаешь, я не круглый дурак. Я не первый год в полиции и люблю свою работу; все идет хорошо. Но появляешься ты со своими идеямии... Что я - глупею, старею? Превращаюсь в тупого бюрократа? Что со мной, Майк?
Я мог только рассмеяться.
– Не волнуйся, ничего с тобой не случилось. Просто ты забываешь, что иногда преступник опытнее самого лучшего полицейского. Ставь себя на их место - помогает.
– Чепуха.
– Теперь у нас на руках два убийства. Мы не разобрались в первом, но второе показывает с кем нам предстоит иметь дело. Это отнюдь не новички-любители.
Пат поднял голову.
– Ты говорил, что можешь объяснить...
– Ну нет, дорогой. Сам трудись.
Снова зазвонил телефон, и Пат взял трубку. Лицо его оставалось безучастным до конца разговора.
– Вода в ее легких чистая. Следы мыла. Очевидно, она была утоплена в ванне.
– Так радуйся.
– Ну да, есть чем гордиться... Теперь меня будут поджидать с поздравлениями - и как это я додумался?! А что я скажу?
Когда я выходил, Пат выругался мне вслед, но уже с улыбкой.
Улыбался и я. Часть дела, слишком большого для одного человека, возьмет на себя полиция. В полиции есть люди и есть оружие. Мозги у них тоже есть. Теперь головы полетят, полетят головы, черт побери, - и скоро!
Перед тем, как идти домой, я поужинал в забегаловке. Нагрузив поднос всем, что было, я устроился за свободным столиком, не спеша поел и, закурив сигарету, почувствовал, как на меня снисходит сытая благодать. Все кусочки мозаики, все части этой истории были собраны у меня в голове, но упорно не желали складываться в целую картину.
День заметно потускнел, и вместе с сумерками на город спустился мелкий дождь. Я поднял воротник и под крышами домов пошел к машине. Движение стало гуще. Пока я добрался до дома, дождь усилился, и не было никаких признаков прояснения. Выйдя из гаража, я побежал, но все равно промок до нитки.
Ключ в замке провернулся. Я попробовал еще раз, и он снова провернулся... Тогда я заметил царапины - замок был взломан. Я вытащил револьвер и с силой толкнул дверь. Она с треском распахнулась, и я влетел в квартиру, готовый ко всему, - но только никого, кроме меня, там не оказалось.
В каждой комнате горел свет, и все было перевернуто вверх тормашками. Сквозняк продувал пыльные внутренности
Одежда, с вывернутыми наизнанку карманами, лежала сваленная в кучу. Не обошли вниманием даже холодильник: бутылки, банки, всякая снедь были разбросаны по кухне и собирали мух.
Я схватил телефон и набрал номер интенданта.
– Майк Хаммер, из 9-Д. Меня кто-нибудь искал?
Ответ был отрицательным.
– Сегодня никто подозрительный здесь не ошивался?
Ответ снова отрицательный. Он поинтересовался, не произошло ли чего-нибудь.
– Нет, но скоро, черт побери, произойдет. У меня в квартире похозяйничали, - едва сдерживаясь, ответил я.
Он тут же разволновался, и мне пришлось просить его помалкивать очень не хотелось отвечать на вопросы и пугать соседей.
Я прошел в спальню и принялся расшвыривать кучу одежды, пока не наткнулся на сумку. Подкладка ее была распорота, молния - открыта, детские вещицы валялись рядом. Оба боковых кармана зияли раскрытыми ранами. Пачка фотографий исчезла.
Я провел тщательную инвентаризацию всего, что было в доме, - поиски стоили мне двух часов, - но единственной пропажей оказались фотографии. Потом, для верности, убедился еще раз. Не стоило беспокоиться. Пятьдесят долларов и часы лежали нетронутыми на тумбочке, а пачка старых выцветших фотографий исчезла.
Эти снимки вовсе ничего не представляли для меня, но что-то значили для кого-то другого. Поэтому умерла Энн. Я опустился на обломки кресла, закурил дрожащей рукой и стал собираться с мыслями. На полу валялась разодранная пачка сигарет. Патроны из-под лампочек были распотрошены, сломанными пальцами висели провода.
Я огляделся еще раз, внимательно всматриваясь в почерк обыска. Взяли фотографии - но искали что-то еще, что-то очень маленькое. Из чернильницы были вылиты чернила, и я вспомнил пустую перечницу и солонку на кухне.
Конечно, все просто. Я поднял руку и улыбнулся кольцу.
– Они еще вернутся, - сказал я ему.
– На этот раз ты им не досталось, и они еще вернутся. А мы будем ждать.
...Из забытья меня вывел комариный писк телефона. Из трубки донесся голос Пата.
– Что там?
– Хотел тебе сообщить: мы снова все проверили. Сходится. Осталось только разобраться с этой предсмертной запиской. У тебя была какая-то идея... просто ума приложить не могу.
Я ответил устало:
– Расспроси ее друзей. Не заговаривала ли она когда-нибудь о самоубийстве? Возможно, прежде она думала о нем и даже написала записку. Кто-то отговорил ее, а записку приберег - на будущее.
– Ты подумал обо всем.
– Если бы.
– Я изложил наши соображения районному прокурору. Он считает их досужим вымыслом.