Маймонид
Шрифт:
В конце лета семья рабби Маймона отправилась в трехдневное путешествие в Иерусалим. Они посетили святые места, с которыми были так близко знакомы из еврейских источников и молитв, что рабби Маймона и его домочадцев охватило чувство, будто они прожили в Иерусалиме всю жизнь. В Иерусалиме не было еврейской общины, и это, возможно, омрачило радость путешественников; но зато они удостоились вознести молитвы возле Стены Плача [37] . Затем они отправились в Хеврон, чтобы посетить пещеру Махпела, где покоятся праотцы и праматери еврейского народа — Аврагам, Ицхак и Яаков, Сара, Ривка и Лея. Маймонид оставил нам рассказ об этом коротком паломничестве, и его голос вливается в многоголосый хор евреев, что посетили эти места до него, и тех бесчисленных тысяч, что посетят эти места в столетия, предшествующие основанию Государства Израиль:
[37]
Стена Плача,
«Я вошел в это великое и святое место и молился там шестого дня того же месяца. В первый день последующей недели, девятый день месяца, я покинул Иерусалим и отправился в Хеврон, чтобы приникнуть к могилам патриархов, упокоенных в Пещере. В тот день я стоял в Пещере и провозглашал: хвала Отцу всего сущего! Я даю обет торжественно праздновать эти два дня, шестой и девятый дни месяца мархешван (который приблизительно соответствует октябрю — прим. автора), с молитвами и весельем. Да снизойдет ко мне сила и помощь Господа, чтобы я мог осуществить мои обеты; и да будет вскоре позволено мне и всему Израилю увидеть эту землю в славе, о чем я молился там, видя ее в запустении! Амен».
Земля Израиля во многом разочаровала Маймонида. Она пребывала в запустении, и в ней жила горсточка отчаявшихся и обнищавших евреев, если не считать немногих странствующих купцов. К тому же Святая Земля была взбудоражена вторжением крестоносцев, которые вели себя скорее как разбойники, чем как рыцари Креста. Более того, она стала прибежищем для самых отбросов европейского общества: воров, проституток, мошенников и беглых преступников. Здесь невозможно было серьезно изучать иудаизм, философию и естественные науки; это было вовсе не место для ученого, который писал:
«В природе человека приспосабливать свои нравы и поступки к поведению ближних, к обычаям своих соотечественников. А значит, следует иметь дело с праведными людьми и жить рядом с мудрецами, чтобы учиться у них их деяниям. И надо держаться в стороне от людей порочных, пребывающих во тьме, чтобы не научиться у них их делам. Об этом сказал царь Шломо: «Кто идет с мудрыми, тот будет мудр, а кто дружит с глупыми, сокрушен будет»... [38] Если человек живет в стране, обычаи которой дурны, а жители не ходят прямыми путями, он должен переехать в страну, жители которой праведны и обладают добрыми нравами» [39] .
[38]
Притч. 13:20
[39]
Яд хазака, Ѓилхот деот («Законы о нравах»), 6:1.
В сравнении с теми странами, через которые прошел путь Маймонида, условия жизни евреев в Египте были исключительно благоприятны. Евреи Египта пользовались относительной свободой и наслаждались спокойствием; некоторые еврейские семьи достигли высокого положения в обществе. Искушение было велико, особенно для странников, на долю которых выпало так много испытаний. Вновь погрузившись на корабль в Акко, семья отправилась в путь, который станет для них последним этапом странствия. Они были на дороге к свободе, пусть и не полной. По иронии судьбы, они обрели ее в стране, где их предки страдали от жестокого рабства.
Глава III. Комментарий к Мишне
По иронии судьбы, в стране, где в древности евреи были рабами, теперь они пользовались наибольшей свободой. Эти мысли не могли не занимать ум Моше, когда он вместе со своей семьей ступил на борт одного из тех больших кораблей, которые по порту приписки прозвали «александрийскими». Их путь лежал как раз в Александрию.
В «Книге путешествий рабби Биньямина Тудельского», написанной купцом и странствующим ученым [40] , посетившим еврейские общины не только в Европе, но и в западных пределах Китая, содержится подробное описание Александрии того времени. По его словам, это был процветающий город с широкими улицами, такими прямыми и длинными, что «стоя у одних городских ворот, можно увидеть другие», хотя расстояние между воротами было не меньше трех миль. Множество торговых судов из Европы, Северной Африки, Индии и с берегов Аравийского полуострова стояло у причала — поэтому Вениамин называл Александрию «торговым портом всех народов». Состоятельные горожане жили обычно в роскошных домах, торцами выходящих на главные улицы. В Александрии царила открытая и непринужденная атмосфера, в отличие от Феса, который подавлял и угнетал. Кроме всемирно известной Александрийской академии, в городе и его окрестностях существовало примерно двадцать высших учебных заведений, студенты которых — выходцы практически из всех слоев населения — изучали множество разных наук. Александрия была большим космополитическим городом, в котором с момента его основания Александром Македонским в 332 году до н.э. нашла прибежище многочисленная еврейская община, ставшая неотъемлемой
[40]
Биньямин Тудельский жил в XII в. Путевые записи, которые он сделал во время своего многолетнего путешествия,что началось в 1159 году и завершилось в 1172 или 1173 году,легли в основу его Сефер ѓа-масаот («Книги путешествий»).
Еврейская община насчитывала примерно три тысячи семей, что составляло немалую часть населения города, в котором жило тогда около 50 тыс. человек. Евреи пользовались не только религиозной свободой во всем Египте — им была предоставлена независимость в вопросах гражданского самоуправления, по крайней мере в том, что касалось их внутренних дел. Образованием евреев, их религиозными институтами, устройством общины и ее судов ведал назначаемый государством нагид. Эта государственная должность существовала в Египте с X в. Нагид, заседавший в Каире, назначал раввинов, судей и других должностных лиц общины, а также представлял интересы евреев при дворе халифа и нередко исполнял обязанности халифского врача.
Всего несколько месяцев спустя после того, как семья прибыла в Александрию, здоровье рабби Маймона резко пошатнулось. Вскоре он умер, и письма с соболезнованиями и признанием его заслуг как человека, раввина и ученого, посыпались со всех уголков света, в которых жили или странствовали евреи. Теперь Моше стал во главе семьи; он был обязан позаботиться о брате и сестре. Торговля драгоценными камнями, которую вели Моше и Давид, расширялась, но средств, заработанных этим, едва хватало. Друзья советовали Моше занять пост раввина и принять причитающееся за это жалованье, однако он отказался. Ему была ненавистна мысль получать деньги за свое образование, религиозный авторитет и мудрость. Он был непоколебим в мнении, которого придерживались еврейские мудрецы более тысячи лет, — что ни при каких условиях раввины не должны принимать плату за свой труд. Отказываясь «воспользоваться Торой как лопатой» [41] , Рамбам написал небольшой трактат, в котором подробно рассматривал этот вопрос. Он писал: в истории очень много примеров того, как видные ученые зарабатывали на жизнь каким- нибудь ремеслом. Даже великий Ѓилель, писал Рамбам, был дровосеком, а его постоянный оппонент Шамай — плотником. Другие законоучители были гончарами, ткачами, кузнецами, сапожниками. В своем трактате он рассказывает о рабби Карна, водоносе, который просил общину платить ему за участие в разрешении тяжб столько же, сколько он заработал бы за это время трудом водоноса. Вопреки бытовавшему в Александрии обычаю, Моше бен Маймон отказался принимать деньги за труды во имя Господа.
[41]
См. с. 25.
Трудно сказать, как в этот период семья Маймонида смогла поправить свое денежное положение, однако ключ к разгадке можно найти в упомянутом трактате. Как писал Рамбам, для ученого допустимо давать деньги в долг тому, кто вложит их в дело, чтобы затем разделить с этим человеком прибыль. Вполне возможно, что он участвовал в торговле брата именно на таких началах. Вероятно, в то время братья заключили соглашение, согласно которому Давид стал главным кормильцем семьи. Торговля ширилась, и старший брат мог посвящать большую часть времени ученым трудам. Давид же с головой ушел в торговые дела.
Когда Моше прибыл в Александрию в 1165 году, ему было двадцать семь лет. Египетским халифом в ту пору был Аль-Адид. Ему было суждено стать последним халифом династии Фатимидов, управлявшей страной. В последующие три года Египет стал ареной непрестанной борьбы между тремя соперниками: Амори I, королем палестинских крестоносцев, франком по происхождению, сирийцами, которыми тогда правил султан Нур Ад-Дин, и египетскими Фатимидами. Александрию заняли сирийцы, под командованием Салах Ад-Дина [42] , приходившегося племянником Ширку, визирю султана Нур Ад-Дина, который вел свое происхождение из знатного курдского рода. Жители города с негодованием восприняли союз, заключенный против сирийцев между Аль-Адидом и христианами, которые подчинялись Амори I. Даже после вывода иноземных войск в городе оставалось много недовольных. Беспокойство, охватившее весь Египет, усугублялось застарелой враждой между шиитами Фатимидами и большинством их подданных-суннитов; эта вражда не раз порождала волнения в арабских странах — как в предшествующие столетия, так и впоследствии. Шииты отвергают устную традицию ислама — Сунну, почитая только Коран; сунниты, которые поэтому считаются «более правоверными», признают и Сунну, и Коран.
[42]
Салах Ад-Дин, Саладин (1138-1193) — султан Египта иСирии, полководец, мусульманский вождь XII в. Основательдинастии Айюбидов, которая в период своего расцвета правила Египтом, Сирией, Ираком, Хиджазом и Йеменом.