Майор Бибик и Панджшерский лев
Шрифт:
Про «шурави» все говорили,
Но день, назначенный судьбой,
Для них уже благословили.
И из засады смельчаки,
Не философствуя лукаво,
По пуле в лоб им запекли,
Отметив родинкой кровавой.
С тропы убрали трупы их,
Свалили в яму, закидали…
И из расчетов боевых
Редислоцировались дале.
V. Вторая засада. Пленник Васька.
Засели далеко средь
Где раньше даже не бывали,
Солдаты наши, но в упор
Все тропы здесь обозревали.
Но тишина… Тут никого.
Однако, здесь, была ночлежка.
Посменно спали оттого,
Поочередно вели слежку.
И вот на день другой идут
Пять моджахедов «при параде»,
Держа уверенно маршрут,
И пулемет с собою катят,
По «М16» на плечах,
На поясах висят гранаты;
Нет страха в чёрных их очах -
Шахида смерти будут рады!
И тянут пленника с собой,
Но босиком по камням острым…
И кто же это? Кто такой?
«Ё!.. это ж Васька наш курносый!.. –
Признал один солдат его
(Когда-то вместе воевали
И не боялись ничего,
Шутили, ели, выпивали), –
Полгода без вести пропал,
Убит считали… вон шагает!
Но как он сильно исхудал!
И нос скривлён… ногой хромает…
Видать, пытали там его…
Они, душманы, словно звери!
Людского в них нет ничего,
И держат пленников в вольере».
Но вдруг нога скользнула вниз
И камни, сыпясь, зашумели…
За автоматы пять взялись
И по округе посмотрели.
«Аллах акбар!» – запел душман.
Но тут огонь открыли наши.
И перестрелки ураган
Смёл моджахедов, честно скажем.
Один боец СССР
Лишь ранен пулей оказался,
Но перевязка, комплекс мер,
И вроде, как живой остался.
Как Ваську стали обнимать,
А он от боли тяжко стонет:
«Сломали рёбра, твою мать!»
«Теперь тебя никто не тронет!..» –
Ему ответили бойцы.
Задор на лицах загорелых!
Не каждый день ведь храбрецы
Погибши в прошлом снова целы!
Следы от бойни устранив,
Вернулись в лагерь все солдаты.
О результатах доложив,
Взялись за чистку автоматов.
VI. Транспортировка раненого в Кабул.
А Ваську в госпиталь, в Кабул,
На БМП в путь снарядили,
С ним – двое, как бы караул,
И медсестричку закрепили.
А
Млада, красива, своенравна…
Хоть завалила «духов» двух,
Лечила всё ж она исправно.
Все звали Анкою её,
Хотя по паспорту всё ж – Анна;
С ума сходило мужичьё
От этой девушки шикарной.
«Уж не плошай там, не грусти,
С такой девицей-то, Василий!» –
Их провожая на пути,
Вояки дружно голосили.
Но взгляд один холодный был,
И то – командующий Бибик,
Он тоже Анку полюбил,
Но на войне не нужно лирик…
Тут зарычала БМП
И в путь отправилась далёкий.
«Ну, с Богом!» – Бибик не стерпел,
Ведь знал, как тут бомбят жестоко.
Как будто в воду он глядел:
В долине Чарикарской градом
Настиг их с двух сторон обстрел,
Но прорвались через засаду.
А по спеццсвязи наш майор
Весть получил, что все на месте,
Что живы-целы до сих пор
И добрались до цели вместе.
VII. Возрат Анки из Кабула.
Жара. Нещадно солнце жжёт.
Кабул весь раскалён, как печка.
И Анка в парандже идёт –
Обёрнутая тканью свечка!
Навстречу ей мужчина лет,
Наверно, средних, вряди ли больше,
Передаёт ей он конверт:
«Прочтите, сразу уничтожьте».
Конверт запрятав в свой халат,
Идет в больницу, там читает…
«На БМП – возврат назад.
Майор уже вас ожидает.
Сопроводить КАМАЗ с водой
И обеспечить безопасность».
Да, в переписке боевой
Есть сжатость, чёткость, ясность.
У керосинки взяв огонь,
Письмо сжигает и выходит.
Вот смотрит, что со всех сторон?..
Спокойно… «Шурави» находит.
Приказ солдатам говорит,
Заводят БМП, уж едут.
За городом КАМАЗ стоит,
За ними движется по следу.
Машин составился конвой.
Долина. Едут. Держат скорость.
Вдруг на дороге джип большой.
Стоп!.. К бою всех готовность!
Из джипа начали палить,
Ещё стреляют из засады…
Наводчика успели сбить,
Но отразить атаку надо.
Заклинило тут пулемёт,
И БМП стоит «железом»,
А перекрестный бой идёт,
И как-то тяжко, если честно.
Тут Анка – в руки автомат,