Майор Бибик и Панджшерский лев
Шрифт:
Нашла позицию не сразу,
Но вот стреляет, как комбат,
Под колесом большим КАМАЗа.
Один готов, другой за ним,
Редеют гордые душманы,
За магазином магазин
Бросают к колесу для Анны.
Недолго длился жаркий бой,
Умчался джип в долине горной…
Пробита бочка лишь с водой,
Один погиб в войне позорной.
А Анка, ух ты, молодец!
Так пулемётчица взаправду!
И
Коль Анка не побила б гадов.
Тела с дороги все убрав
(Четыре точно насчитали!),
Летят солдаты в свой анклав
И жмут уверенно педали.
Их мучит жажда, но чуть-чуть
И вот уже встречает Бибик.
Окончен из Кабула путь.
Но нет и тени тут улыбки.
Погибшего сгружают в гроб…
«Пожить бы мог, ушёл он рано, –
Сказал товарищ, стукнул лоб, –
И с Чёрным вот домой Тюльпаном…»
Троекратно дав салют,
Закрыли цинковую крышку,
«Груз 200» скоро заберут,
Уже «вертушку» в небе слышно.
VIII. Третья засада. Караван.
Покоя нет средь диких гор,
Земля здесь против чужестранцев,
И понимая то, майор,
Решает жёстче бить афганцев.
Он мыслит, дальше идти вглубь
И ждать в ущелье караваны,
С корней рубить душманский дуб,
Быть львом в горах Афганистана.
К себе вернейших он зовёт
И, опергруппу обозначив,
У штаба просит вертолёт
Для выполнения задачи.
И вот уже готов десант,
В час ночи вылет согласован,
А в гарнизоне лейтенант
Как старший мобилизован.
Майор напутствие даёт:
«Меня три дня не будет где-то.
Смотри тут в оба, патриот!
Чтоб без потерь – не нужно это!»
Гремит «вертушка». Ночь шумна.
Раскатами разбито небо.
Отряд без отдыха и сна
Заброшен в горы, где он не был.
В ночи бойцы бегут вперёд,
Прочёсывают метр за метром,
Майор команду отдаёт
Засаду сделать до рассвета.
«Всё чисто!» – доложил сапёр.
«На месте!» – снайперы сказали.
«Как маскировка? Как обзор?»
«Готово!» – подтверждение дали.
Над тенью каменных вершин
Заря румяная вставала,
И открывался серпантин
Пандшерский с точкой перевала.
Прекрасен как Афнанистан!
Коль б мир и дружба тут царили
И не стрелял бы тут душман,
То счастливы здесь люди были.
В
Растаял днём, смешавшись с глиной,
В таких условиях – ночлег
И наблюденье за долиной.
Три дня, три ночи Бибик ждал,
Когда появятся повстанцы,
И, как четвёртый день настал,
Увидел смуглого афганца.
Тот шёл один и вёл осла,
Навьюченного очень сильно,
На лоб пуштунка чуть сползла,
Жилетка на рубашке длинной.
«Не трогать, – вымолвил майор.
Мы ждём добычу покрупнее».
«Есть!.. Есть!» – раздалось с ближних гор
(Жираф большой, ему виднее).
И часу даже не прошло
Идёт ещё один… тележку
Со скрипом катит, как назло,
Притягивая взгляды слежки.
«Сидим в засаде, – командир
Вновь говорит бойцам, готовым
Устроить здесь военный тир, –
Ждём покрупнее мы улова».
Проходит снова один час,
Идут три явных проходимца,
И ясно из нелепых фраз,
Один из них решил жениться.
Смеются, спорят горячо,
Но головами всюду вертят,
Как будто потеряли что…
«Разведка это, уж поверьте! –
Заметил Бибик, – Караван
Идёт совсем неподалёку.
Ждём дальше! В руки сам фазан
Придёт… Глядите в оба ока!»
Проходит несколько минут,
Уже с оружием душманы,
Пять человек, молчком идут
И смотрят по вершинам жадно.
В их взгляде – ненависть и гнев,
Они, как волки, рыщут крови,
Лишь шевельнись, и весь рельеф
Они распашут до основы…
«Спокойно, – Бибик говорит, –
Мы этих тоже пропускаем.
Удача тем благоволит,
Кто долго что-то ожидает».
Прошли душманы…Тишина.
Минут пятнадцать без движенья.
О! Выплывает, как луна,
Верблюд, навьючен снаряженьем;
За ним ишак, ещё ишак,
Верблюд, афганцы… «Наконец-то!
Улов трофейный!» – как рыбак,
Ликует Бибик всем известный.
Со штабом вышел он на связь
И просит авиаподдержку.
Дано добро, но надо ждать
И продолжать спокойно слежку.
А караван всё выползал,
Как гидра из болота Лерны,
И из себя он представлял
Животных семьдесят, наверно.
На всех – тяжёлые вьюки,
Гранаты, мины, пулемёты,