Майор из Варшавы
Шрифт:
Кабинет, куда попал Усенко, был обычный. За столом сидел лысоватый майор, самодовольно поглядывавший на капитана, сбоку за пишущей машинкой пристроился канцелярист, а спиной к свету стоял еще кто-то. Его Усенко не стал разглядывать, а просто уставился в зарешеченное окно. Сразу за стеклом висела ветка вся в свежераспустившихся листочках, и по ней прыгал воробей.
— Вы есть кто? — лающе спросил майор-немец и, словно услыхав его, воробей вспорхнул с ветки и улетел.
Конвоир угрожающе засопел в ухо, но мысли Усенко все еще были заняты воробьем,
— Шофер…
— О, я! — коротко рассмеялся немец. — Но это там, дома, а здесь лес, автомат, парашют, альзо, ты есть диверсант… Отвечай!
— Автоматчик я, приказали, прыгнул…
— Послюшай, автоматчик, мы уважайт такой противник. Ты получаль медицинский помощь. Я верю, ты есть шофер, но я хочу знать, как ты стал парашютист?
— Действительную в парашютных войсках служил… Раньше… А перед войной секретаря возил, вот и попал…
— Секретаря? О, это я понимайт… А может, твой секретарь тоже с тобой прыгать? Нет?.. — майор смешно наклонил голову.
— Скажете тоже, прыгал… Секретарь — это ого-го!..
Усенко откровенно «валял ваньку», но немец уже что-то заподозрил.
— А потшему ты даешь показаний?.. Вам же молшать велят?
— А чего ж мне кобениться-то? Я, чай, не мальчишка какой, понимаю… Да и вон… — Усенко приподнял руку. — Опять же, лечили…
— О, гут, гут, ты всй понимайт правильно! — Немец повернулся к стоявшему против света штатскому. — Пан Ленковский, начинайте…
Штатский, до сих пор безучастно стоявший в стороне, дернулся, зачем-то повернулся к окну и, сняв пенсне, заученно начал:
— Наме, форнаме, имя, фамилия…
Судя по всему, это был переводчик, но, едва услыхав его голос, Усенко вздрогнул. Сейчас этот пан Дембицкий, или Ленковский, уличит его и взамен потребует выложить все, как есть. Мысли капитана враз разлетелись, но Дембицкий, как ни в чем ни бывало, долбил свое:
— Звание?.. Лейтенант?.. Старший лейтенант?.. Майор?
Усенко вдруг показалось, что пропуск в перечне отнюдь не случаен, и он с вызовом ответил:
— Младший сержант! Сереженко Иван Данилович!
— Унтер-официр… — монотонно перевел Дембицкий, и вслед его словам затрещала пишущая машинка солдата-канцеляриста.
Внезапно майор за столом болезненно сморщился и приложил руку к груди. Переводчик и канцелярист сразу засуетились, помогая майору подойти к боковой двери. Уже на выходе начальник повернулся и с явным расчетом на Усенко сказал:
— Пан Ленковский, заканшивайте… А вот потом мы будем все аккуратно проверяйт!
— Слушаюсь, герр майор! — Дембицкий плотно притворил за немцем дверь и повернулся к Усенко. — Продолжим, Се-ре-жен-ко…
Дембицкий заметно выделил фамилию и абсолютно ровно начал:
— На какой машине летели?
— На «дугласе», на какой же еще…
— Говорите правду, Се-ре-жен-ко… Это единственный шанс. Синяя машина внизу готова к выезду… Где вас готовили?
— Я не знаю названия…
Усенко ответил машинально и вздрогул. Потом, еще не веря своей догадке, поймал взгляд
— Пусть пан майор мне верит. Я правда не знаю, там лес был…
— К кому вы шли на связь?
— Не знаю, командир знал…
— Звание командира?
— Капитан… — Усенко так и впился глазами в Дембицкого.
Но тот, как ни в чем ни бывало, водрузил пенсне на переносицу и, отойдя к столику, начал проверять машинопись. Усенко напряженно ждал, что будет дальше, но Дембицкий только кивнул конвоиру, и тот бесцеремонно толкнул капитана к двери…
Уже через полминуты Усенко в сопровождении конвоира снова шел тем же коридором, только теперь окна дворика были слева. Взгляд капитана лихорадочно перескакивал с синей атомобильной крыши перед воротами на блестящую ручку очередного окна. Мысль о готовности машины стучала в виски. Да, это был шанс…
От последнего окна к машине было ближе всего, и тут капитан решился. Он задержался, скосил глаза назад, пощупал рукой щеку и, резко согнувшись, что было силы ударил конвоира ребром ладони. Немец без звука свалился под отопительный радиатор, а Усенко схватился за ручку и повернул.
Окно открылось сразу, и немцы, увидав выскочившенго наружу Усенко, еще не успели сообразить, в чем дело, как он уже сидел за рулем синего «вандерера». Только теперь капитан услыхал чей-то гортанный окрик, но было поздно. Мотор взревел, машина сорвалась с места, от удара бампером створки ворот распахнулись, и автомобиль вылетел на улицу.
Ровная брусчатка так и стлалась под колеса машины, отдавая в руки едва заметной дрожью руля. На поворотах автомобиль угрожающе кренился, но Усенко не снимал ногу с акселератора. Проскочив путаницу улиц, «вандерер» через железнодорожный переезд вырвался за город. Пустынное поле аэродрома осталось справа и впереди замаячил темный язык леса. Усенко вдавил акселератор до упора и, как только слева показался речной обрыв, распахнул дверцу.
Встречный ветер рванулся в машину, ограничительный ремень не выдержал, и откинувшаяся дверца заколотила по кузову. На всем ходу «вандерер» влетел в поворот, задок занесло, расшвыривая потоки грязи, автомобиль юзом пошел к обрыву, и в последний момент капитан выбросился из машины.
Всплеска Усенко не услышал. Еще не ощущая боли от ушибов, он поднялся, прихрамывая подошел к обрыву и заглянул вниз. Поверхность воды была вся в белой кипени пузырьков, и от нее, вниз по течению уже тянулся голубоватый бензиновый шлейф…
Пан Казимир не спеша прогуливался у Заглушецкой брамы, замыкавшей раньше оборонительную стену, а теперь просто соединявшей Старый город с центром. Протекавшая рядом речушка Глушец, набухнув весенней водой, сейчас вполне солидно бурлила вокруг бетонных устоев неширокого моста.