Майор из Варшавы
Шрифт:
— Ой, пане старосто, бижить-но скорише, бо там з лису Сирки вси втрех наскочили! Хочуть Дубъякову хату палыты, там гвалт! Озброени! З гвинитвками!..
— С винтовками, кажешь?.. — Дед Степан сердито вытаращился. — А ну геть до матера! И щоб я тебе близько не бачив!..
Мальчишку как ветром сдуло, а дед Степан, немного подождав, въедливо заметил:
— От тоби й ще случай, комиссар! А як би ти Сирки з цього боку зайшлы?.. Ты мени що б сказав?
— Кончай треп! — резко оборвал его Малевич. — Эти Сирки, кто?
— Ти сами, стопроцентови, хай йому бис! Ну,
— Я тоже пойду. — Малевич подобрался. — Но вроде как сам по себе, понял?
— Та зрозумив…
Подобрав «герлыгу», дед Степан резво затрусил по тропинке, а Малевич нырнул в орешник, чтоб сразу выскочить на хозяйские огороды…
Мысль о том, что родичам Дубяка угрожает опасность, подгоняла Малевича. Не обращая внимания на хлещущие по глазам ветки, не разбирая дороги и оставив далеко позади деда Степана, комиссар выбежал на сельскую улицу и только тут перевел дух.
Дубякову хату Малевич угадал издали. Сбившиеся кучками селяне опасливо жались к ограде, а за их спинами возле тына угадывалась суматошная беготня. Вдобавок, над улицей стлался пронзительный женский крик, почти начисто заглушавший грубую мужскую ругань. Почти тут же возле хаты громыхнул выстрел, и комиссар, как подстегнутый, кинулся туда. Бесцеремонно растолкав сгрудившихся мужиков, он вырвался к самой ограде и резко остановился.
На подворье какой-то здоровенный парень пытался оттащить от хаты рвавшуюся у него из рук женщину и, громко матерясь, угрожающе тряс винтовкой. Малевич мгновенно понял, что пока тут стреляют лишь для отстрастки и, навалившись грудью на жердь ограды, попытался сориентироваться.
В этот момент из-за клуни выскочил вконец запыхавшийся дед Степан, и размахивая «герлыгой», начальственно заорал:
— Ты що, сволото, выробляєшь, га? А ну видпусти жинку, бо як врижу!..
Скорей от неожиданности, чем от испуга, парень перехватил винтовку и легонько ткнул ею деда Степана.
— Видчепысь! Ты що не чув, що Дубяк до совитив подався?..
— Ты мени люфой [22] в потылыцю не тычь! — рассвирипел дед Степан. — Думаешь як зброю взяв то й все? А твоя маты знае, де ее сын вештається? Ты мени тут дилов наробышь, а завтра твоих усих спалять! А я за все це видповидай? А ну забирайся з села на чотыри витры, поки стусанив не дав!
22
Люфа — ствол (польское).
Дед Степан так властно орал на слегка растерявшегося парня, что общий шум возле хаты стих, но зато на этот крик из хаты выскочили еще двое вооруженных парней. Малевич догадался, что они — те самые Сирки, и облегченно вздохнул. Теперь, когда его противники оказались все вместе, он почувствовал себя гораздо увереннее.
Тем временем старший из Сирков, только что выскочивший из хаты, коршуном налетел на деда Степана.
— Забирайся звидси, старый! Коммуняк захищаты почав? Ты ще и ляхам притулок даешь,
Выжидать дальше было опасно, и Малевич единым махом перепрыгнул ограду. Увидев его, Сирковый главарь вытаращился.
— А це що за цабе?
— А вот сейчас узнаешь, — спокойно отозвался Малевич и, подходя ближе, намеренно сбавил шаг.
На последнем метре он сделал стремительный рывок и, вкладывая в удар всю злость, врезал старшему Сирку по челюсти. Бандит мешком шмякнулся на землю, и его винтовка с лязгом отлетела в сторону.
— Я следователь из отряда Пальма! — рявкнул Малевич. — А ты бандит, партизан, сволочь! Я тут жду, когда Дубяк домой заявится, а ты родню к нему в лес забираешь? Не выйдет!
Малевич разошелся вовсю, полы маринарки, державшиеся на одной пуговице, распахнулись, открыв на всеобщее обозрение болтавшийся на шее бинокль и заткнутый за ремень пистолет. То ли этот бинокль, то ли выдуманный на ходу капитан Пальм с его мифическим отделом, а скорее всего, уверенность, исходившая от Малевича, — оказали нужное действие. Вместо того чтоб схватиться за оружие, Сирки затоптались вокруг него и как по команде заныли в три голоса:
— Пане слидчий, то зовсим не так… Мы не знали, нам наказували… Нехай пан староста пидтвердить, то помылка…
— Староста! — уже без всякой опаски Малевич повернулся к деду Степану. — То правда?
— Так, так, пане слидчий! — Дед Степан с готовностью закивал головой. — Пидтверджую, це Сирки, наши хлопци, справни…
— Теж мени, «справни»… — передразнил его Малевич и тоном, не допускающим возражений, сказал: — Я видел, как они обращаются с властью. Пан староста делает, что приказано. Или вы хотите, чтобы капитан Пальм содрал с вас шкуру?
Малевич тянул время. Он должен был решить, как выйти из этой ситуации и как поступить. Решение выскочило, как чертик из коробочки, и комиссар, неожиданно для всех, внезапно вызверился:
— Угрожать власти? Да за це!.. Староста, навести порядок! Разойтись! Я сам тут во всем разберусь!..
Малевич демонстративно отступил в сторону и только слушал, как за его спиной дед Степан рьяно разгонял всех по хатам. Краем глаза комиссар видел, как оробевшие Сирки, подобрав винтовки, боком-боком отступили за клуню и насторожился. В конце концов, им ничто не мешало пальнуть оттуда. Малевич даже решил было, что допустил ошибку, и, если бы не все замечавший дед Степан, комиссар наверно не удержался бы от стрельбы. Но староста, мигом разогнав людей, побежал за клуню и, потрясая «герлыгой», принялся громко убеждать Сиркив «сей час забираться геть».
Теперь на подворье вместе с Малевичем оставалась только все еще всхлипывающая «жинка». Правда, боялась она уже не таких знакомых ей Сиркив, а некоего капитана Пальма. Понимая это, Малевич крякнул, шагнул к ней и, перехватив отшатнувшуюся женщину за руку, прошептал ей в ухо:
— Я комиссар отряда Малевич. Живо собери вещи. Сейчас же уходим!
Видимо, Дубяк, бывая в селе, проговорился. По крайней мере, едва услыхав явно знакомую фамилию, женщина сразу успокоилась и так же шепотом спросила: