Майор Пронин против врагов народа
Шрифт:
Неужели же, спросите вы, героический Пронин изменил своей службе и спокойным, медленным шагом идет на свидание? Все может быть. А особенно – на Страстном бульваре, да при вечерних сумерках…
– Лена?
– Ванечка!
Они обнялись. Женщина в легком развевающемся плаще и суровый мужчина в строгом костюме. Крупным планом мы видим улыбающееся лицо Пронина, вполголоса бормочущего: «Зачем? Зачем». Ее мы видим со спины, белокурые волосы развеваются на ветру вместе с кремовым шелковым кашне.
– Скучал?
– Не заслужил я такого права – скучать. Это, Лена, по твоей части, по женской. Не жизнь,
– Рисуешься? Опять ты рисуешься? Мой артист!
– Профессия такая. Ну что же, вот и обещанный подарок. Два билета в Театр имени Ермоловой. На мелодраму со счастливым концом. Борьба хорошего с лучшим.
– Спасибо, Ваня. Так и должно всегда быть, правда? Немного слез и счастливый конец?
– Конечно.
Мы могли бы покинуть здесь на время майора Пронина, если бы не то обстоятельство, что в течение всего спектакля в театре, лишь год назад переехавшем в новое здание на улице Горького, он продумывал детали предстоящей операции. «Самое главное – это мелкие детали».
И только когда Пронин и его пока что незнакомая нам подруга выйдут из зала и, обнявшись, направятся к подъезду его дома, мы со спокойным сердцем и чувством выполненного долга предоставим их друг другу. Благо что идти им минут пять. От силы – десять. Ну, пятнадцать, если добавить сюда вздохи на скамейке.
Московская культурная программа
Пронин внимательно изучал досье на Малля. Все данные из политического и разведотделов были аккуратно разобраны по темам и датам. Итак…
Биография. Шел он по жизни с песней, прямо вылитый пастух Костя Потехин из кинокомедии «Веселые ребята». Все – как по маслу. Уважаемые родители. Серьезный капитал в солидном банке. Акции «Лионского кредита» в придачу. Учеба с перерывами, но в итоге – отличное образование, полученное в трех столицах Европы. Небольшое отклонение от прямого пути во время Первой мировой. Участие в антивоенных студенческих митингах, связь с французской гризеткой, чуть не приведшая к женитьбе. Но тут вмешался папа-юрист, и через два года юношеские грехи сына были исправлены… Женитьба на женщине своего круга, дочери бернского банкира. Дом, дети, работа…
Углубившись в документы, Пронин отметил, что должности у Малля были все больше «чистенькие». Атташе, затем посол в Швеции. Куратор нескольких общественных благотворительных фондов. Миротворец. Антифашист. Представитель Швейцарии в Лиге Наций. Теперь вот один из секретарей Организации Объединенных Наций. Лучший послужной список придумать просто невозможно.
И все-таки… Во время войны Малль часто покидал свою родину, хранящую нейтралитет, пересекая ее северную границу. Причины были самые достойные: защита прав человека, вызволение швейцарских граждан еврейского происхождения, попавших в лапы к гитлеровцам. Но что-то не сходилось в этих человеколюбивых турне Малля. Не верилось, что решение судьбы, скажем, господина Берне, мелкого лавочника из приграничного шварцвальдского городка, случайно оказавшегося по ту сторону границы и схваченного фашистами, требовало личной встречи Франца Малля с Гиммлером.
Возникали и другие вопросы. Скажем, в бернском банке тестя Малля держали свои капиталы некоторые очень крупные германские финансисты, напрямую связанные с Борманом
А чем занимался этот милейший господин в свободное от политики время? Все же визит в СССР – частный, туристический. Список его увлечений тоже вполне джентльменский: служебное собаководство и кинология, китайская медицина, филателия и филофония…
«Филофония. Пластинки, значит, собираем, – подумал Пронин. – Был у нас уже один такой, тоже пластинки собирал… Собаководство – тоже неплохо. Пусть его по нашим хозяйствам поводят. И познавательно, и безопасно. Интересно, каковы его предпочтения в собаководстве? Охотник к тому же? Все ясно. За русскими борзыми едет. Неплохо. Это мы ему устроим. Теперь китайская медицина. Да… Сложный пунктик. После революции это все изжилось вместе с религиозным душеспасением и «надувной» астрологией. А почему бы не поговорить с Василием Могуловым? Китайская ли медицина, тибетская ли, бурятская? Один черт.
А что у нас с музыкой, господин филофонист? Ага, оперетта и джаз. Что ж, музычка необременительная, хоть бы итальянской оперой ты, сударь мой, увлекся… Значит, московская оперетта и наш джаз. Что у нас с джазом? Георгий Виноградов да Леонид Утесов. Но Виноградов сейчас вроде бы поет в Краснознаменном хоре. Значит, Утесов». – При воспоминании об Утесове Пронин поморщился, вспомнив недавний концерт, на котором площадной юмор артиста не мог отвлечь майора от мыслей о Железнове. Снова Утесов. Пронин снова поморщился, вспомнив, что именно сейчас маршал Жуков весьма интересными методами пытается извести одесскую преступность. – «Он ведь, кажется, из Одессы, этот король джаза. Все они из Одессы…».
Может быть, для господина Малля, желающего проехаться по Союзу, товарищ заслуженный артист республики даст концерт в родной Одессе? Выясним. Попросим.
Теперь важный пункт – гастрономический. С Маллем едет личный повар-англичанин – лучшие бифштексы Западной Европы ему обеспечены. Секретарь – выпускник Сорбонны. Австриец». Собаководство. Собаководство.
Пронин поднял телефонную трубку и набрал номер.
– Кирий, ты? Срочно. Перепиши клубы филателистов и центры собаководства по маршруту Малля. Наши, советские. Да, и филофонистов поищи. Это те, которые собирают патефонные пластинки, понял? У них там что, узнай, – клубы, общества?.. Записал? Еще узнай программу Московского театра оперетты на время пребывания этого господина в столице. Не забудь досье на солисток. И предупреди главрежа. Записал? Все в одну папку – и ко мне.
Вечером капитан Кирий доставил на квартиру Пронина объемистую папку с запрошенной информацией. Работа продолжалась до поздней ночи, несмотря на энергичные усилия Агаши заставить Пронина лечь спать. Ближе к утру можно было наблюдать следующую картину: несколько пустых стаканов в подстаканниках стояли на письменном столе майора. В каждом из них подсыхал ломтик лимона.
Пронин молча листал бумаги. Наконец снял очки, потянулся за очередным стаканом и торжественно произнес:
– Оперетту мы поручим Лифшицу!