Майор Пронин против врагов народа
Шрифт:
Пронин замахал на него руками:
– Да что вы думаете об этой ерунде, я вас про кофе спрашиваю! Амброзия! Пили вы что-нибудь подобное в Европе?
Эстонец отрицательно покачал головой.
– Вот то-то и оно. Не то что ваши гестаповские помои. А вы говорите – неделю подумать. Думайте неделю. Думайте две недели. В наше стремительное время думать стало почти что роскошью. А мы вам эту роскошь позволяем. Думайте.
Пронин сделал приглашающий жест рукой.
– Пейте наш абиссинский кофе, ешьте наши французские эклеры. Мало информации – это тоже информация.
Пронин
– Партнеры?
– Две недели, – подытожил Элоранта. Майор Пронин лучисто улыбался бывшему недругу.
– А вы знаете, в кафе гостиницы «Москва» готовят просто восхитительное сливочное мороженое. С вишнями… Я, пожалуй, закажу к нему на послезавтра бутылочку муската. Не поверите, но лучший в мире мускат делают в Крыму. «Мускат белый Красного камня». Его надо обязательно попробовать! Шедевр… А вы уж две недельки подумайте. Жаль, что не могу дать вам больше времени. У меня еще в запасе осталось немало рассказов о героях последних войн. Да и о себе мог бы рассказать подробнее. И о своей работе. Вам бы, уверен, было интересно. Ведь у нас очень нужная и важная работа. Она неплохо вознаграждается, потому что народ заинтересован в нашей работе. А это, прошу вас учесть, народ-победитель!
Оставшись в кабинете один, Пронин поставил на патефонный круг свою любимую пластинку, опустил иглу. И «Брянский лес» тотчас «зашумел». Эта песня ему напоминала об оккупированной Прибалтике, о недавних боях.
И сосны слышали окрест, Как шли на немцев партизаны…Папка для сибарита
Давно Пронин так не отдыхал. На родном диване, под присмотром верной Агаши. Немножко коньяку в шарообразной рюмке, газеты после сытного обеда и – сон, сколько угодно безмятежного сна. Именно в таком состоянии Пронина и осеняют мысли, которые он потом использует в оперативной работе. Сейчас эти мысли быстро улетучиваются, но Пронин знает, что в критический момент выручат именно они – случайные, обрывочные… Время проходит бесцельно – не успеешь вспомнить про соленые грибочки, как проходит день. Подцепишь грибочек на вилку – снова утро. И вновь спишь. Дневной сон тоже полезен.
Вот так и пройдут эти две недели. Элоранта, конечно, будет с нами сотрудничать, это бесспорно. Раз в два дня Пронин продолжал угощать потенциального агента едой из ресторана и рассказывать ему о своей революционной молодости. Аккуратно перешел к последующей совместной работе. Попутно описывал величие СССР, осилившего всех своих внешних и внутренних врагов. Эстонец совсем «осоветился». Смеялся, шутил по поводу своего буржуазно-коммерческого прошлого. Успешно усваивал новую для себя советскую лексику. Вникал в азы соцреализма. Слушал советские песни и даже стал подпевать вместе с Прониным. Особенно им удавались песни из кинофильма «Веселые ребята». Впрочем, суровых воинственных певцов Георгия Абрамова и Петра Киричека они пока не слушали…
Но Элоранта – это не фигура. Так, мелкий обыватель, силой обстоятельств ставший врагом.
– Полотенце! Халат! О-де-колонь!
После водных процедур он прекрасно отдыхал на диване. Лениво перелистывал книжки. Но вот в дверях кабинета появилась Агаша, сказав громким шепотом:
– К телефону. Ковров!
Пронин поморщился. Он прекрасно знал, чего от него хотят. «Рано, рано он звонит, ну, ладно, подойду». Оставляя мокрые следы на паркете, он пошел к телефону.
– Да!
– Пронин, у тебя там что – медовый месяц с Агашей? Куда пропал?
– Тайм-аут.
– Что с Элорантой?
– Четырнадцатого. Четырнадцатого будет нечто конкретное.
– Мне доложили, ты там ему что-то плел про Валентиновку, про домик с прислугой и окнами на озеро с лебедями?
Пронин сохранил спокойствие. Нужно было показать Коврову, что не он один направляет майора Пронина:
– Я работаю. Работаю с Элорантой. Чувство реальности я еще не потерял. И не думайте, товарищ Ковров, что я действую против воли начальства…
– Ты это серьезно?
– Все, что я предложил Элоранте, одобрено.
Кем одобрено, не нужно было добавлять. В трубке помолчали, затем голос в ней вежливо спросил:
– А ты гарантируешь успех?
– Гарантируют цыганки на большой Смоленской дороге, товарищ генерал, а я работаю. Это ведь не сыск по свежим следам, а перевербовка. Тут важно не упустить единственный момент. Ты уж извини, товарищ генерал, но я и сейчас работаю.
Пронин повесил трубку. Если Ковров теперь обидится – не беда, это тоже входит в наши планы… Новенький полосатый махровый халат излучал свежесть. Пронин налил себе полкружки морсу, сделал несколько протяжных глотков.
Пронин продолжал сибаритствовать. Но его занимало, как же в действительности зовут его нового шофера. И он решил узнать это во что бы то ни стало.
Бурят был приглашен на обед с Элорантой. На сей раз подали блинчики с зернистой икрой, заливное из языка, суфле из кролика, котлеты де-воляй и гурьевскую кашу. На десерт Пронин заказал миндальные пирожные по особому рецепту шеф-повара ресторана «Кавказ». Беседа тоже приобрела гастрономический оттенок.
– Да вот, товарищ Айно, кстати, как ваше имя по-русски? Андрей, я думаю? Хотел я вас попотчевать дореволюционной рилсской водочкой «Вольфшмидт», но не нашел в Москве и следов ее. Ну да наша «Столичная» из кремлевских буфетов не хуже, думаю.
– Я водку не люблю, – ответил эстонец. – «Вольфшмидт» пил мой отец.
– А как папеньку вашего величали?
– Зачем это вам? – удивился Элоранта-Валтонен.
– Произвожу филологические изыскания.
– А-а. Я-асно. Папу звали Густав Кристиан.
– А вы, значит, Яак Густав. Яков Густавович, если по-нашему.
– Можно и так сказать.
– А вот теперь вы, Василий, – обратился Пронин к буряту, – скажите ваше настоящее имя.