Майя
Шрифт:
Безумие. Как такое… как…
Майя покинула унитазную комнату и заглянула на кухню, где в чём-то вроде сита повариха Тамара опускала в булькающий яд ломтики картофеля, дожидалась, пока он пропитается настолько, что станет ядовито-жёлтым, и вынимала, укладывая в форму, чтобы…
Нет, Майя ни за что не отнесёт своими руками ребёнку такой кошмар!!!
Глава 9
Преступления против пищевой неприкосновенности
Когда Майя вернулась из унитазной комнатушки, заказ сумасшедшей мамаши был уже готов и дожидался на стойке.
Пожелтевшие от масла ломтики и без того не
Когда Майя была маленькой, в деревне, где жила двоюродная сестра отца и куда Майю иногда привозили летом, произошло шокирующее преступление. Оказалось, что одинокая пенсионерка, живущая через четыре дома от родственников Майиной семьи, сошла с ума. Она готовила пирожки с овощными и фруктовыми начинками, добавляя в тесто наркотики, и угощала ими соседскую детвору, а сама бесстыдно смотрела, как они употребляют эти кошмарные изделия в пищу. Позже, во время расследования, выяснилось, что она и одинокой-то стала именно из-за того, что совершала ненасильственные преступления против пищевой неприкосновенности собственных внуков!
Как шептались потом в деревне, дочурка её сына так и не смогла оправиться, её жизнь пошла по наклонной, и в итоге бедняжка совсем опустилась и стала общественной кухаркой в низкопробном публичном доме питания.
Майе хватило ума и воспитания, чтобы не попробовать соседский пирожок. Хотя он пах диковинно и волнительно, как она в жизни своей не нюхала. От этого удивительного аромата что-то странное приключилось во рту, его наполнило аномальное количество слюны, испугав маленькую Майю. На самом деле её, тогда семилетнюю, спасло то, что старушка хотела, чтобы угощение обязательно употребили при ней. Необходимость оголиться перед посторонней бабкой стала для Майи непреодолимой.
Возвратив пирожок и побежав домой, она ещё долго ощущала на пальцах жирные следы, продолжавшие пахнуть тем будоражащим ароматом. Тесто сочилось жиром. Прямо как эта картошка для несовершеннолетнего мальчика.
Сумасшедшую старушку определили в итоге в психушку, где она и скончалась. Экспертиза установила её полную невменяемость. Пострадавшие дети лечились длительное время. Один мальчишка, кажется, лет десяти, получавший пирожки регулярно почти целые три недели, к нормальной жизни уже не вернулся. Повзрослев, Майя как-то встретила его, когда проведывала родственницу отца. Личная жизнь у Стасика не сложилась, никто не желал вступать в отношения с мужчиной, регулярно посещающим общественных кухарок. А он даже и не скрывал этого толком. К тому же парень стал наркоманом. Он настолько пристрастился к сладкому, что употреблял сахаросодержащие мучные изделия, что ни день, и ужасно растолстел. Но не так гармонично и аппетитно, как звёзды эстрады, а как-то непропорционально и отталкивающе,
Многие судьбы искалечила та сумасшедшая бабуля.
И Майя никогда не смогла бы простить себе, если бы стала соучастницей чего-то подобного! Даже в мире, где всем плевать на пищевую неприкосновенность детей, где преступления творятся средь белого дня у всех на виду и даже не к кому обратиться за помощью.
— Катя, — пискнула Майя, подкрадываясь к заставляющей поднос чужими готовыми блюдами коллеге. — Могу попросить тебя… Отнеси вот этот заказ за седьмой стол, пожалуйста!
— А что так? — вскинула брови Катя.
— Я… просто… очень тебя прошу, — заломила руки Майя.
— Там же семейная пара! Что, кобель руки распускает, что ли?
Майя заморгала, пытаясь понять, что Катя может иметь в виду. Разве в «Ромашку» можно заходить с животными? У тех посетителей не было собаки. Да и откуда у собаки взяться рукам?
На всякий случай она вымученно кивнула, и коллега тут же закатила глаза.
— Учись разбираться с таким сама, пожалуйста! У меня пять столиков. Ещё один не потяну.
— Ты только разок вот это отнеси, и всё! — взмолилась Майя. — Остальное я сама! Хочешь, обслужу твоих клиентов?!
— Ну нет! Ещё чего! Ладно, но это — один-единственный раз, учитывай. Мудак он ещё тот, к тому же и при жене. Но это — твои проблемы.
И Катя подхватила поднос с кошмарной картошкой и понесла её ребёнку, даже не подумав о том, что делает что-то не так.
Майя устало зажмурилась. Что предпринять в следующий раз, если повторится подобное? Хотя вроде Жан обещал носить за неё подносы, если она согласится делить личные благодарности. Только что Майе делить? Пока что за весь день ей не оставили ни копейки.
Она очень надеялась, что из-за этого любовник не откажется от соглашения! В чужой монастырь со своим уставом не ходят, отучить целое измерение от насилия над детьми она, конечно же, не сумеет, и потому даже не будет пытаться втолковывать о том, что тут без зазрения совести творят своими руками, но участвовать в подобном она не станет, ни за что!
Майя никогда не была пуританкой и к взрослым радостям пристрастилась в весьма юном возрасте. Она невольно вспомнила свой первый раз.
Майе тогда было пятнадцать. Все подружки только и делали, что шушукались о взрослой пище, а многие уже пробовали её — или врали про то без зазрения совести. Майя как раз начала посещать кружок детско-юношеского стриптиза, мать записала её туда для заблаговременной подготовки к практическим экзаменам в университет. Незадолго до того Майя как раз твёрдо решила, что станет проституткой, и мать с отцом очень поддерживали это начинание.
Непосредственным сексом она тогда ещё не занималась. Майя страдала комплексом отличницы и боялась своей неопытности. Она привыкла ко всему подходить во всеоружия и углубилась в теорию. Кроме стрип-пластики, Майя ходила на курсы «Познай своё тело» для девочек-девственниц, и самой себе доставить удовольствие уже умела, но ведь для будущей проститутки главное — это ублажить партнёра! И Майе очень не хотелось разочаровать своего первого, так что она тянула неоправданно долго с этим делом. Настолько, что в какой-то момент начала этого стесняться, и в итоге на первом курсе университета удалила девственную плеву хирургическим путём в больнице. А её первый мужчина даже не узнал, что он — первый, к тому же был то преподаватель, принимавший практический экзамен!