Майя
Шрифт:
Майя покраснела и прикрыла левой рукой рот, правой продолжая свои манипуляции.
— Я почти готова, — сообщила она.
— Понял! — объявил Жан, едва ли не с восторгом, и отставил спиртное для принятия через рот в сторону. А потом поспешно взялся за свои джинсы.
Перед тем как присоединиться к Майе на кровати, Жан достал из тумбочки презерватив, словно собирался оказывать услугу за деньги в специализированном учреждении. Может быть, он подрабатывает на запрещённой тут должности? Или подхватил где-то лёгкую венерическую инфекцию?
Ладно, это, в общем-то, личное дело каждого.
Первым делом, сев на кровать,
Майя шарахнулась назад, принявшись возбуждать его ногами. Пришлось исхитряться и применять те техники и позы, которые держали головы партнёров максимально далеко друг от друга.
Под натиском Майиных талантов любовник не продержался и десяти минут, но своё она получила — в совершенстве владела техникой сокращения мышц тазового дна, настолько, что могла вызвать у себя оргазм без посторонней помощи и с завязанными руками — но так не любила. Майя работала проституткой не только из-за престижа и статуса, но и от души. Ей нравился секс, нравилось дарить удовольствие и получать его, нравилось, чтобы её квалификацией восторгались.
Вот и Жан выглядел прямо-таки потрясённым.
— Ну ты даёшь… — пробормотал он, с трудом переводя дух. — Где это ты так… обалдеть просто!
Майя чуть не сказала, что идёт на красный диплом, уже два года практикует при отеле и готовится покорять фешенебельные бордели столицы, но вовремя прикусила язык.
Она. Подавальщица. Готовой. Пищи.
И мечтает стать поваром. Учится для этого в техникуме.
Более того: в Срамном измерении такого не нужно стесняться…
— Много тренировалась, — объявила она вслух. Потом вспомнила, что заниматься сексом несколько зазорно. — По обучающим видео, — добавила потому она.
Жан засмеялся, широко открыв рот, и она отвела глаза. Потом встал за ёмкостями с неправильным алкоголем, одну из которых протянул Майе. И опять попытался облизать её рот.
Чтобы спастись, Майя резко поднесла к губам стеклянный край и хлебнула.
Кислое какое, жуть! Странный спиртовой привкус чётко ощущался в жидкости. Подобный душок оставляли во рту инструменты интимных врачей. Майя была молода, но в её биографии уже имелся очень постыдный эпизод. Во время малоприятной, но необходимой, ежегодной чистки налёта на зубах в интимном отверстии, у неё в позапрошлом году обнаружили дурную болезнь: кариес. Он был не очень большой, но теперь у Майи имелась пломба. Конечно, об этом никто не знал, она даже матери не сказала. Вообще не понимала, как с ней такое могло произойти: Майя следила за интимной гигиеной, использовала щётки утром и вечером, полоскала рот интим-лосьоном после употребления пищи с усилителями вкуса, была очень умеренна в употреблении наркотиков. Но кариес всё равно появился. Стоматолог уверял, что такое может произойти с каждым, что на самом деле такое сплошь и рядом, просто об этом не говорят.
Когда он лечил постыдную хворь (а пришлось приехать на приём дважды!), от его инструментов, при помещении в интимное отверстие, тоже исходил такой вот спиртовой душок, как от этого вина для употребления через рот.
Наверное, именно из-за него напиток, вроде бы холодный, поднял от желудка к горлу волну тепла. И тут чуть-чуть ударило в голову. Не так быстро и сильно, как от клизмы, разумеется, но ощутимо. Во рту тоже немного потеплело.
Сколько
— Хочешь что-то съесть? — спросил Жан, залпом выпивая своё вино полностью. — Могу бутеров наделать горячих.
Майя замялась. На самом деле ей не помешало бы подкрепить силы перед сном. Но принимать пищу вместе с человеком после разового совместного секса… В публичном доме питания это было работой… а тут они наедине. Да, Майя предложила своему парню и его другу пищу своего приготовления, но, во-первых, они были не хило впрыснутые, во-вторых, она знала их обоих почти год, и с Лёхой, и с Димоном раз сто занималась любовью, в том числе и втроём, а Лёха жил с ней целый месяц и уже пробовал Майину пищу… Но самое главное: они не смотрели друг на друга, а тут, очевидно, будет иначе!
Но ведь Майя уже дважды ела в публичных домах Срамного измерения. На виду вообще у всех. Пускай никто не сидел напротив и не пялился непосредственно на её интимную зону, зона эта была оголена.
И тут подвело тело. Из живота послышался отчётливый и до ужаса неприличный звук.
Майя покраснела до самых корней волос и чуть не расплескала остатки вина для употребления через рот.
Вместо того чтобы тактично не обратить внимания, Жан ещё раз хохотнул и объявил:
— Понял! Ща будут бутеры!
Когда он завернул зачем-то бёдра в полотенце (что, внутри квартиры тоже нельзя ходить с открытыми гениталиями? Это из-за соседей, что ли?) и вышел, издавая ртом странный свистящий звук, словно пародируя интимным отверстием какую-то мелодию, Майя, чувствуя себя куда комфортнее, глотнула из стеклянного стакана снова. А потом и вовсе допила.
Оказалось, этот терпкий кислый вкус трансформируется со временем и начинает даже нравиться. Пожалуй, она согласилась бы на ещё одну ёмкость. Конечно, в ней, наверное, клизмы три, да ещё и без воды. С другой стороны, употреблённому так, алкоголю нужно проделать такой длинный путь, прежде чем оказаться в крови…
Кроме нарезанных хлебных пластинок с ломтиками колбасы, утопленной в разогретом до тянущегося состояния сыре, Жан принёс в комнату почти полную бутылку вина для употребления через рот.
От него и есть с кем-то стало попроще. Майя начала думать матом, её интимные мышцы часто сокращались, она смеялась, не прикрывая рот. В общем, с этой бутылкой устроили они такую вакханалию, которая и самым закостенелым распутникам реального мира не снилась даже в извращённых фантазиях.
А в самом конце Жан всё-таки исхитрился облизать Майин рот своим, сунул язык прямо ей в нутро. И это… было не так уж и тошнотворно, как казалось раньше. Тем более они как следует обеззаразили интимные отверстия спиртом. Так что, наверное, ничего страшного…
…О, как же сильно Майя ошибалась…
Наутро она проснулась первой от пульсирующей боли в голове и нездоровой, какой-то глубинной жажды. Во рту поселился кошмарный, отвратительный привкус, словно бы Майя использовала в пищу экскременты кота. Это гнилостная муть ползла по пищеводу, поднимая за собой волну смрада. Свой Майя не чувствовала, но от лежащего рядом с приоткрытым срамным отверстием, не затянутым ночной буйосетой, Жана исходил убийственный запах.
О нет! Они схлопотали дурную болезнь!