Мажор для оборванца
Шрифт:
А я понял, что и правда злость поднялась в душе.
– Знаешь, Дэн, – сказал я, отогнав очередного желающего пообщаться. – Не пора ли нам отправляться домой?
Дэн похлопал ресницами – чёрт-чёрт-чёрт. Ну нельзя же быть таким милым.
– Пора? Домой? – спросил он медленно и тягуче.
– Да, нам пора отправляться домой.
Он согласился. Даже вопроса не задал, почему мы идём куда-то вместе, вдвоём.
Костя вышел в прихожую провожать. Гена тоже. Пока мелкий старшему помогал обувь надевать, Костя отвёл меня на два шага в сторону. Как
– Что ты творишь, Кир?
– Всё будет ок, – пообещал я. – Мы с твоим свояком круто подружились.
– Ты пьян, что ли? – Костя прищурился.
– Да я почти не пил. Не беспокойся, всё будет в порядке.
– Кир…
– Успокойся. Поверь, я милого Дэна не обижу.
– Я серьёзно.
– Я тоже.
Подошёл Гена – милый такой, красивый, с розовыми щеками и тревогой в глазах. Я сразу сказал:
– Всё будет ок. Я доведу твоего брата до постели и уложу спать. Его невинности ничего не угрожает.
Генка покачал головой.
– Я знаю, что ему ничего не угрожает. Если что, он тебе голову оторвёт. По-настоящему. – Он, хмурясь, смотрел на меня. – Мало тебе не покажется.
– Так волнуешься за него?
Он вновь покачал головой.
– Мой брат за себя постоит. Не лезь к нему, мой тебе добрый совет.
Я соврал, глядя ему прямо в глаза:
– Да не собираюсь я к нему лезть.
– Ну-ну, – протянул Генка. – Огребёшь, потом не жалуйся.
Костя покачал головой. В своей обеспокоенности они стали похожи, как старые супруги. Я махнул рукой.
– Всё, мы пошли!
И мы с Дэном пошли. Сначала по лестнице вниз (лифт в таком состоянии не вариант), затем из подъезда к машине. Я поддерживал слегка покачивающегося Дэна под руку. Затем обнял со спины – в общем, решил себе ни в чём не отказывать.
Мы с ним одного роста. Возможно, он чуть пошире в плечах, не уверен. Тело под мятой рубашкой ощущалось крепким, как кремень, горячим.
И да, Генка оказался прав – его брат себя контролировал лучше, чем я думал. В мою машину отказался садиться наотрез. «Ты пил», и всё тут. Встал насмерть. Пришлось вызвать такси.
Мы стояли, дышали свежим прохладным воздухом. Дэн больше выглядел не таким разморенным, взбодрился даже, но когда сели в подъехавшую машину – минут за пять его вновь развезло. Он задремал, и я сказал водителю разворачиваться. Сто процентов в таком состоянии не вспомнишь, какой адрес называл и называл ли вообще.
Я бы деньги поставил на то, что Дэн ничего из этого вечера завтра не вспомнит.
– Помочь? – спросил таксист, когда мы остановились. Дэн спал крепко, уткнувшись мне лицом в плечо. Грел своим дыханием всю дорогу, навевал, так сказать, романтическое настроение.
– Да нет, друг, сам справлюсь.
Рассчитался я щедро. Водитель мне дверь со стороны Дэна открыл. В общем, как-то выползли.
Дэн, даже стоя, всё норовил упасть и заснуть. Видно, и правда пил очень редко. Потом я прикинул, сколько в него влил, и мне стало совестно перед его печенью – ну, самую
– Пошли, красавчик, – сказал я, уже привычно обнимая его за плечи.
Охрана на входе побеспокоилась о том, чтобы вызвать мне лифт. Дэн тёр лицо, вздыхал, покачивался – сомневаюсь, что он на все сто понимал, где мы находимся. Я не торопился его просвещать. В квартире не стал включать яркий свет, завёл сразу в спальню, сгрузил на постель.
– Что ты делаешь, Кир? – спросил Дэн, глядя прямо над собой – в потолок.
Я удивился, что он помнит моё имя.
– Спи, – посоветовал. – Завтра со всем разберёшься.
– Почему я не дома? – Он закрыл ладонью лицо, и я принялся снимать с него обувь.
– Потому что не смог вспомнить адрес в такси.
– А-а…
Он вновь задремал, и я расстегнул ремень на его брюках. Невольно коснулся живота и потряс головой.
«Что ты делаешь, Кир?» – спросил меня внутренний голос, очень похожий на папин.
И правда, что я делаю? На черта творю вот это всё?
Дэн вновь крепко спал, и я ушёл в ванную, поплескал холодной водой в лицо. Взглянул на своё отражение в зеркале. Вот же чёрт. Какой-то я тут совсем дикий.
* * *
Квартира у меня немаленькая, отец, уезжая, расщедрился – переписал хоромы на моё имя. Места тут хватало с избытком. Чтобы не пересекаться с Дэном, я мог лечь спать не только на диване в гостиной, но и в свободной спальне. Мочь-то мог, а хотелось совершенно другого. И как я ни уговаривал себя успокоиться, действовать разумно, не форсировать без нужды – в итоге плюнул на всё разумное-доброе-вечное и направился к себе, вернее, к нам в спальню. Сегодня она стала нашей с Дэном, и эта мысль как засела в голове, так и не исчезала.
Я смотрел на спящего Дэна и не мог не думать о том, что был бы совсем не против видеть его лежащим в моей постели как можно чаще.
Он спал, приоткрыв рот – посапывал очень уютно. Лежал на спине, вытянув длинные ноги. Освобождая его от обуви, я снял и носки, и теперь босые ступни придавали его виду оттенок беззащитности. Рубашка сбилась, обнажая полоску бледной кожи на животе. Грудь равномерно вздымалась. В одном месте ткань натянулась, так что я видел рельеф, не оставляющий простора для воображения.
Дэн выглядел так, что слюнки текли. Как подарок, о котором вечность мечтаешь, а затем в один прекрасный момент находишь его лежащим под ёлкой. Проблема состояла лишь в том, что срок не подошёл, ещё не настало время его развернуть. А хотелось, прямо руки чесались, аж свербело внутри от желания забраться на постель с ногами, оседлать его бёдра, начать расстёгивать пуговицы на рубашке, вжикнуть молнией на брюках – стянуть с него всё.
Я походил вокруг кровати – зашёл и слева, и справа, в ногах постоял. Глаз не сводил с причины своего сумасшествия. Пару раз повторил себе, что Дэн – самый обычный парень, таких миллионы. Не помогло. Я его очень сильно хотел, давно не испытывал такого острого желания хотя бы прикоснуться.