Мажор в деревне
Шрифт:
Я не предполагал, что мама все неправильно истолкует. Она подумала, что я гонюсь за наследством и собираюсь сыграть фиктивную свадьбу, как Влад в свое время. Объяснять что-то при деде не мог, чтобы не подставлять брата, но на маму все больше злился.
Мама ведь не просто так притащила Илону. Давно надеется, что я образумлюсь и женюсь на единственной наследнице владельца сети супермаркетов по всей стране. Сейчас мама начнет объяснять Илоне, что моя свадьба с Леной – необходимость, как только получу наследство, я разведусь и женюсь на ней. Она уже давно держит мою подругу на коротком
Их появление раздражало, а тут еще Лене отвели роль дурочки, которую можно использовать и выкинуть. Я и так с трудом себя сдерживал, но когда понял, что Лена может уйти, остатки терпения лопнули. Я и так психую из-за слоя мази, из-за зуда, жжения, боли в руках. Воробушек – мой комфорт, душевная нирвана, адреналин, сумасшедший калейдоскоп чувств – и они меня этого чуть не лишили. Дед у нас мировой мужик, все понял, а то, что не понял, у друга своего старинного выпытает вечером за бутылкой коньяка.
Все это я и рассказал Лене. Старался смягчить некоторые факты, опустить кое-какие моменты, а то сбежит. Я ее все равно не отпущу, но не хочется усложнять себе жизнь там, где можно обойтись без этого. Пора уже двигать наши отношения резко вперед. Лена все еще переваривала услышанное, а мне нужна была она.
— Я хочу тебя поцеловать, но не хочу измазать, — развел руки, показывая, что до сих пор весь в жирной мази, она, по-моему, не собирается впитываться. — Ты купила себе сменку? — спросил, косясь на пакеты. Воробушек кивнула. — Тогда переодевайся, буду тебя пачкать.
— Вадим, зачем ты сказал, что я твоя невеста? — спросила Лена. А я надеялся, что мне удалось обойти эту тему. — Ты солгал, поэтому твоя мама ухватилась за возможность получить наследство, но я ведь…
— Воробушек, ты слишком много говоришь. Официально я тебе предложение не делал, но это не значит, что его не будет.
— У нас было только одно нормальное свидание, — возмутилась она.
Понятно, девушки большое значение придают конфетно-букетному периоду. У нас, мужиков, все проще. Понял, что моя – пора тащить в берлогу, а цветы и конфеты я могу на год вперед подарить.
— Будут у нас еще свидания, — притянул к себе и поцеловал. Не хочет переодеваться, пусть ходит с масляными пятнами. Мне нужна моя доза обезболивающего. Никакого «фу» не последовало, Лена прижалась ко мне и ответила на поцелуй. Вот это нормальная женщина… моя женщина.
А потом она меня накормила. Остаток вечера целовались, сидя на кровати. Жаль, палата не запирается, но я подпер дверь стулом. Конечно, поцелуев было мало. Там-то у меня ничего не обгорело, работает все как швейцарские часы, но с ожогами и бинтами не разгонишься. Передернуть в душе – и то не вариант! Долбаный мазохист во мне целовал любимую женщину, мучился от снедающего желания и терпел. Зато воробушек была спокойна и счастлива. Устроилась в моих объятиях, слушая очередную байку из моей подростковой жизни, и… уснула. А я в очередной раз подумал, что мне нравится засыпать с ней и просыпаться.
— Воробушек, без вариантов – мы поженимся, как только закончится уборочная, — шепнул ей на ушко.
Глава 21
Лена
Невыносимый
Забегала по дому в поисках телефона, потому что даже не помнила, где его оставила, когда вернулась с работы.
— Чего гремишь среди ночи? — из своей спальни вышел Матвей. Он еще не ложился. Полностью одет, причесан, лицо чистое, гладко выбритое.
— Телефон мой не видел? — даже не посмотрела на брата, вновь принялась озираться. — Прозвони.
— Лена, видел я твой телефон, сам положил его на холодильник, после того как успокоил “Валю-депиляцию”, что ты дома – спокойно спишь и ни в какую аварию не попала, — усмехался брат, я краснела и бледнела одновременно. Краснела – потому что давно хотела сменить имя контакта, но все руки не доходили. Бледнела – потому что заставила Вадима нервничать.
— Он много раз звонил? — как же мне было стыдно: так уснуть, что не слышать гудков мобильного. Неважно, что он у меня тихо играет, под будильник ведь просыпаюсь.
— Раз пятьдесят, — добивал меня Матвей. — Сообщения я твои не читал, их там тоже много, — брату почему-то было весело. — Когда я приехал домой и поднял телефон, Робнер уже в станицу вернулся.
— Как вернулся? Ему ведь нельзя покидать больницу! — вскричала я. С одной стороны, мне приятно было, что Вадим обо мне беспокоится, с другой стороны – ужасно неудобно.
— Сбежал мажор из больницы.
— И где он сейчас?
— Наверное, у себя, — пожал Матвей плечами.
Было желание бежать и объясняться. Заставить его даже среди ночи вернуться под присмотр врачей, но Робнер уже мог спать. Блин, как же так? Он ведь просил меня утром остаться дома и отдохнуть, не мотаться туда-сюда. Понимал, что на больничной койке особо не поспишь: и место мало, и боишься его раны потревожить. Вадим мог поспать днем, а я на работе без отдыха все эти дни. Он настаивал, чтобы эту ночь я осталась дома, но я уверила, что приеду. Вадим ведь не скрывал, что мое присутствие помогает ему смириться с заточением, анализами, запахом хлорки и всеми прочими радостями больницы. Робнер каждый день ждал меня, чтобы вместе поужинать. Мою еду предпочитал больничной.
— Да не переживай ты, заходил он часа два назад. Видел, что ты в одежде поверх покрывала спишь, обо всем догадался. Контейнеры, которые ты для него приготовила, я отдал. Ложись отдыхать, он утром заедет, отвезет тебя в столовую. Там и поговорите.
— В больницу ему надо, — не собиралась так легко сдаваться. Что за халатное отношение к своему здоровью?
— Лен, он мужик, а не ребенок, сам разберется, нужна ему больничка или нет. Не выноси мозг мужику.
— А ты куда-то собрался? — лучше переключиться на другую тему разговора, чем спорить.