Мажор в деревне
Шрифт:
— Я думаю, не зря. Ты ведь не хочешь, чтобы твой любовник сел в тюрьму? — я резко вскинула на него взгляд. Он явно что-то задумал. Чувствовал себя уверенно, говорил так, будто все уже решено. — Ты можешь сделать так, чтобы я забрал заявление, — от нахальной улыбки по мне прошлась дрожь омерзения.
— И не надейся. Спать я с тобой не буду, — без капли страха. Я не сомневалась, что Вадим и его родные смогут поставить Дагаровых на место. — Тем более предложить мне тебе нечего, — заставила себя улыбнуться, потому что захотелось уколоть, задеть этого
— Я и не предлагаю тебе спать со мной, — последняя фраза все-таки его достала, теперь он злился. Пока я думала, что Антону от меня понадобилось, он добавил: — По крайней мере пока. Ты пошлешь Робнера и согласишься выйти за меня, — жестко закончил он. Наверное, правильно было бы рассмеяться на такое предложение, но от шока я растерялась.
— Тебе лучше уйти, — из-за него чуть не порезалась, хотя и чистила картошку безопасным ножом, но так резко дернула, что кожа на пальце осталась зажатой между лезвиями.
Дагаров все это время стоял в проеме, но теперь двинулся ко мне. Каких-то три шага, и он схватил меня за локоть и притянул к себе. Упертый в грудь нож для чистки овощей не возымел нужного действия. Страшно Антону не было.
— Я посажу этого урода, если ты не согласишься стать моей, — прошипел он мне в лицо и попытался поцеловать. Укусив его за губу, врезала ногой по коленке. Антон взвыл. Обозвал меня собакой женского пола, а в это время в столовой появился Вадим.
Я просила его сдержаться, но Робнер был так зол, что нанес Дагарову еще несколько ударов, после которых тот растянулся на полу. Меня не интересовало состояние Антона, хотя кровь из его носа и заливала полы, меня волновали ожоги на руках Вадима. Он никак не даст им зажить!
— Вадим, успокойся! — крикнула я, подходя и обнимая парня. — Он мне ничего не сделал.
— Он к тебе приставал! — зло процедил сквозь зубы. Это Вадим еще не знает, что Дагаров мне угрожал и шантажировал, а то бы и вовсе убил. Антон глухо застонал и попытался подняться с пола.
— Теперь я напишу на тебя заявление, что ты на меня напал, — принялась я угрожать этому уроду.
— На тебе ни царапины, а я опять весь избит. Теперь тебя точно закроют, — скривив окрашенное кровью лицо, с довольной усмешкой произнес он, глядя на Вадима. За что получил еще раз…
********* ********
Вадим
— Что он еще успел сказать или сделать, пока меня не было? — я рычал.
Лена не виновата, и злился я не на нее, но успокоиться не получалось. Разрывало от бешенства. А если бы я не вернулся? Этого урода нужно было убить! Мне недостаточно того, что я пару раз ему двинул и выбросил за дверь.
— Ничего, — воробушек крепко жалась ко мне, будто чувствовала, я с трудом себя сдерживаю, чтобы не догнать гада. Она сама потянулась ко мне, прижалась к губам. Сумасшедший горячий поцелуй отвлек, но ярость, что горела во мне, требовала большего. Блин! Мы в гребаной столовой! Воробушек заслуживает большего. С трудом заставил себя от нее оторваться.
— Вадим, тебе в
— Я никуда не поеду. Иди готовь, я здесь посижу.
Недовольно насупилась. За меня переживает. Не понимает, что я отсюда не сдвинусь. Чтобы какой-то урод еще раз ее тронул… У меня перед глазами красная пелена расплывается. Какой паскудой надо быть, чтобы применить к ней силу. Я и сам целовал ее, не спрашивая. Кто-то бы мог предъявить. Но я знал, что могу себя оправдать. На интуитивном уровне я знал, что Лена – моя женщина. Мы тянулись друг к другу, наши стычки – флирт. Эта девочка с первой встречи зацепила.
— Вадим, я закроюсь, больше ко мне никто не войдет, — старалась она меня уговорить. — Тебе нужно обработать раны, наверняка ведь все содрал.
Воробушек была права, ладони щипало, но мне было пофиг. Завтра съезжу или после того, как отвезу ее домой и сдам родным, чтобы охраняли.
— Лена, не будем спорить, — отодвинул стул и сел за стол.
Устало вздохнув, она ушла в кухню. Через минуту услышал, что она разговаривает по телефону. По отдельным фразам понял, с братом. Вот ведь упрямая! Настоять на своем пытается. И вроде разозлился, но тут же понял, что обо мне заботится, переживает. Приятно, блин. Но все рано она неправа. Мне для спокойствия нужно ее постоянно видеть.
— Я Матвею позвонила, — вышла ко мне. В голосе вызов, готовится защищаться. Как есть воробушек.
— Зачем?
— Он сейчас подъедет.
— Лена, ты моя женщина. Я буду тебя защищать.
— А я буду защищать тебя! — глаза блестят, сейчас расплачется. — Тебе к врачу нужно, а мне – все-все рассказать брату.
Соскакиваю с места, стул сзади громко падает. А я уже прижимаю Лену к себе. Плохой ты мужик, если твоя женщина плачет. Если ей так будет спокойнее, поеду я на эту долбаную перевязку.
— Все хорошо, не реви, — сцеловывая слезы с щек. Понимаю, что это откат, потому что перенервничала. Поэтому хочется найти урода и добавить. — Мне ведь не собираются ампутировать руки, только перевязать. Воробушек, все органы у меня на месте. Самый нужный ты даже ощущаешь животом, — понизил голос, провел кончиком языка вокруг ушной раковины.
— Дурак, — хлопнула меня по плечу. — Дагаров, думаешь, успокоится? Нам нужно твоему дедушке позвонить, у него ведь наверняка есть хороший адвокат.
— Позвоним, воробушек, не переживай. Я, между прочим, тебя отвлекаю, — лизнул ухо, прикусил мочку.
— Щекотно, — засмеялась она. Ну, если щекотно… Впился в ее губы. Целовал до тех пор, пока не услышал шум двигателя.
— Вадим, я не успею приготовить обед, — возмутилась Лена, когда я ее отпустил. Получилось отвлечь. — Теперь я под присмотром, можешь ехать в больницу, — голосом строгой училки.
— Иди на кухню, а я встречу твоего брата, — поцеловал ее в нос и отпустил.
— Не забудь, ты обещал сегодня зайти к нам в гости, — улыбнулась воробушек.