Мажор. Сделаю тебя своей
Шрифт:
– Так, значит, его не будет?
Прикрываю веки. Все годы я жила спокойно, а за какой-то вечер все изменилось. И теперь что ни день, то я сталкиваюсь с прошлым, как на ринге.
Но драться я не умею…
– Нет.
– А вообще, он бывал у вас, да? Вы общаетесь? – тихо спрашиваю. Кто бы знал еще зачем?
«Чтобы обезопасить себя и своего сына от таких вот неожиданных и внезапных встреч!» – выкрикиваю мысленно.
– Саша, – строгий тон заставляет выпрямиться, – ты пять лет назад попросила тебе ничего
Упрямая и раздраженная. Заслуженный ответ. Признаю. На секунду стало стыдно.
– Не обижайся, прошу. Да и Костя мне запретил что-то рассказывать, – шепчет.
И да, дурная у меня подруга. По голосу слышу, как она улыбается.
– Ну так что, придете?
– Конечно. Какие вопросы.
Остается надеяться, что никто там наверху не решит снова столкнуть меня с Авериным. Дружить семьями – не наш вариант.
Глава 7. Саша
Остается надеяться, что никто там наверху не решит снова столкнуть меня с Авериным. Дружить семьями – не наш вариант.
Саша.
– Ничего себе ты вырос, Арсений. Еще немного, и перерастешь меня, – восхищается Аленка.
В руках держит очередного робота – подарок. Сын не отводит взгляда от коробки. Любит он, когда фигурки гнутся, сгибаются, руки превращаются в какие-нибудь пулеметы, а на голову надевалась маска. Мальчишка…
– Ты одна? – опасливо озираюсь. Мы всего лишь в коридоре, да и в квартире тихо, а мне неспокойно.
– Костя приедет чуть позже. Что-то срочное на работе. Впрочем, как всегда, – грустно добавляет.
Да, тяжело быть женой юриста, который только начинает карьеру. Терпению ее можно позавидовать, хотя подруга никогда особо им не отличалась. Что тут скажешь, любовь.
В груди покалывает от такой мысли. Я никого не жду после работы, да и мне никто не звонит спросить, когда я буду. Кроме мамы и папы, разумеется. Но это, как вы понимаете, совсем другое.
– Сейчас привезут пиццу. Твою любимую, сырную, – обращается к Арсению.
Закатываю глаза. У Ольшанской правило: раз ребенок у нее в гостях, значит, можно есть всякую фигню. Хотя пиццу она где-то очень вкусную заказывает.
– Вина? – тихо спрашивает меня.
Устало выдыхаю. День выдался тот еще. Да и не за рулем сегодня: отдала машину в сервис после нашей эпичной встречи с моим прошлым.
– Не откажусь.
Ольшанская-Исаева разливает соломенную жидкость по высоким бокалам и протягивает один мне. С первым глотком наступает желанное расслабление. Главное, следить за языком.
Кто бы знал, как хочется поделиться.
– Миша Корнилов меня в ресторан недавно приглашал.
Аленка вытягивает губы уточкой, но молчит. Знаю, она не в восторге
– Тоже мне новость…
– И позвал на день рождения какого-то его родственника.
Взгляд задерживается на сыне. Арсений вскрыл коробку и вовсю изучает робота. Страшные все же эти современные игрушки.
– С ночевкой? – спрашивает, не скрывая любопытства.
А я рада, что хоть этим могу поделиться.
– Это ничего не значит. Со мной будет Арсений.
– Звучит так, будто ты уже согласилась.
Задумываюсь. Я по-нормальному и не думала над предложением Корнилова. Но мне так хочется уже каких-то изменений в своей жизни, хоть волком вой.
Устала быть одной. Или, скорее, одинокой.
Пять лет назад после случившегося я не могла вообще смотреть в сторону парней. По понятным причинам. Потом роды, уход за новорожденным Арсюшкой, учеба.
– Возможно, и соглашусь. В конце концов, что я теряю?
Делаю глоток. Большой какой-то. Еле-еле сглатываю и начинаю изучать свой маникюр.
– Миша нравится Арсению, да и Корнилов вроде как неплохо с ним ладит… Так что да, я соглашусь. И вообще, решила дать Мише шанс.
Как-то слишком громко получается это сказать.
Тело мгновенно напрягается, а пальцы сжимают ножку бокала излишне грубо. Никакой изящности в движениях.
Аленка быстрым взглядом окидывает меня всю, проверяя на адекватность, наверное.
Мы редко ссоримся, да и сейчас это мало похоже на ссору. Но после того не очень приятного разговора по телефону между нами нависает недосказанность. Может, она и была всегда, а я трусливо закрывала глаза.
– Я разве сказала что-то против? – обидчивый тон заставляет чувствовать себя плохой подругой.
Ольшанская отставляет почти полный бокал и идет к Арсению.
Нервы ни к черту.
Снова обвинить… Аверина?
Не выдерживаю и сажусь рядом с подругой, касаясь ее плеча. Она как раз что-то разбирает в роботе: Арсений отломал деталь.
– Прости, – тихо произношу.
В горле шипит, слезы близко, но я не могу понять их причину. Усталость? Загруженность? Страх?
– Да ладно, забей. И да, езжай в Питер. Арсения можешь мне оставить. В конце концов, хоть вырвешься из круга «дом-работа-сад».
Еще спортивный центр появился. Правда, у меня в планах было вырезать этот угол.
От внезапного звонка в дверь мы одновременно переглядываемся. Живот становится каменным от предчувствия. Я все же не люблю сюрпризы.
– Пицца? – Аленка тоже беспокоится и посматривает на часы. Играем обе.
– Скорее всего. Кто же еще?
Сглатываю беспокойство. Оно падает в желудок и разжигает там неприятный, мешающий дыханию костер.
Я остаюсь в гостиной рядом с сыном, Ольшанская идет открывать. Готова уже чувствовать запах горячей пиццы, а его все нет.