Мажор
Шрифт:
***
– Скажи-ка мне aimableAfanassy (Любезный Афанасий. Франц.), – помпезно произнёс отдохнувший, набравшийся сил молодой офицер, как только солнце взошло над опушкой леса. Его нечёсаная, кудлатая голова выглянула из окна кареты… - Quand vous daignez Servir le petit dejeuner? (Когда вы соизволите подать завтрак? Франц.).
– Чаго? – денщик растерялся от такого высоко-светского обращения к своей персоне.
– Есть, когда будем, дурья
– Так, энто… ваша высокая бродь, - слуга лениво почесал ногу об ногу. – Кушать-то нечего. Ещё вчерась всё доели до последней крошки. Да и чево-сь тратить время попусту. К вечеру, по дороге, должна быть харчевня. Тама и покушаете.
– Афонька! Хочу - сейчас. – Грозно свели брови.
– Давай, найди кого-нибудь. Поймай, зажарь, свари, приготовь. Ну! Иначе, я самого тебя посажу тебя на вертел.
– Кормилиц! Дорогой! Кого же я поймаю? Ту та жа нет никого. Лес кругом – дикий.
– Как, никого? Уток, видишь? – Сатрап ткнул рукой в сторону небольшого лесного пруда, по водам которого нарезали круги две дикие непуганые утки. Они как раз подплыли почти к берегу.
– Давай! Руки в ноги и вперёд - за едой, - в руках маньяка вновь возник страшный (чёрный) пистолет. Щёлкнул курок. Он вытянул руку прицеливаясь
– Ваше высокое благородие, помилуй. Я же не собака, я их не догоню, - денщик съёжился, вдавил голову в плечи, зажмурил глаза, ожидая рокового выстрела.
– Бабахх!!! – одну из уток подбросило над водой.
– В смысле не собака?
– стволом махнули в сторону неподвижно застывшей тушки. – А ну, плыви!
– А ты, чего рот раззявил? – обратились к вознице. – Помог ему! Быстро!
…..
– Скучно!.. – вселенец не знал, чем заняться в дороге. Он уже несколько десятков раз поменял с помощью артефакта все свои характеристики. Перемещался от полного овоща до гиганта-мыслителя всех времен и народов. Перепробовав сотню различных вариантов, вынес вердикт – всё равно скучно. Молодому здоровому мужскому организму не хватало общения – желательно с противоположным полом. Дорога была долгой, однотипной, серой и не интересной. Делать было абсолютно нечего. Не было телевидения, интернета, даже запропавшего радио не было. Прямо хоть бросай «всё» и вой на Луну или сам себя развлекай: пой – устраивай концерты. Хотя почему сам? (Идея мгновенно возникла в кудрявой голове.).
Путник высунулся из окна кареты, глубоко вздохнул и заорал…
– Афонька! Merde! Ochlamon! Мать перемать!
– Слушаю, господин.
– Быстро ко мне, внутрь.
– Не могу, - слуга начал упираться. – Не положено.
– Живо, я сказал! – в руках бешенного хозяина тут же возник пистолет.
Несчастный, озираясь, забрался в карету. Забился в угол. Скукожился. Стал похож на взбитый мешок с репой.
– Закрой глаза и не дыши, - офицер сделал фото слуги. На платке появилось изображение и характеристики нового человека. Он начал
– Афонька, подпевай за мной песню. Запоминай слова и мотив. «Tu seras avec nous radio «Datcha» et magnetophone «Panasonic» dans un flacon». (Будешь у нас радио «Дача» и магнитофон «Панасоник» в одном флаконе. Франц.) Ты, кстати, петь-то умеешь?
– Никак нет. С детства не пою и песен не знаю. Так, что – извиняйте. Не смогу.
– Отставить разговорчики! – дуло пистолета тут же упёрлась в щёку несчастного. – Подпевай и запоминай, быстро!…
День такой хороший и старушки крошат
Хлебный мякиш сизым голубям
Отгоняя мошек, спит гнедая лошадь
Мордой наклонившийся к своим яслям…,
(А. Розенбаум. «Извозчик».)
…..
Через полчаса, хорошо поставленным, мягким с бархатистым напевом, с облучка, почти на всю Ивановскую, разносилась очередная песня…
…Я помню, давно учили меня отец мой и мать
Лечить - так лечить, любить - так любить
Гулять - так гулять, стрелять - так стрелять
Но утки уже летят высоко
Летать - так летать, я им помашу рукой…
(А. Розенбаум. «Утки».)
– Вот, то та же… - ухмылялись внутри кареты. Довольно закинули руки за голову. Растянулись на мягкой сидушке. – А то говорил - петь не умею. Песен не знаю. Голоса - нет!
– Засмеялись - О, mon Dieu! Quel talent a disparu dans le desert!Quel talent! (О, мой бог! Какой талант пропадает в глуши! Какой талант! Франц.).
…..
Прошла ещё половина часа. Однотипные песни денщика, исполняемые одна за одной, по кругу, начали утомлять. Скука снова проснулась и поползла в карету. Человеку, появившемуся из просвещённого будущего, захотелось срочно чего-нибудь посмотреть или почитать. Обыскав карету в поисках «духовной пищи» и ничего не найдя (Даже завалявшийся надписи «Здесь были Киса и Ося»). Он достал платок и постучал по нему пальцем.
– Слышь, ты, как тебя?
– обратились к артефакту. – Есть чего почитать? Показывай!
Платок мигнул едва заметным фиолетом и на «экране гаджета» появилось множество символов мелкого нечитаемого текста, больше похожего на какую-то разбросанную по экрану шифровку, состоящую из набора разноцветных цифр и букв.
Страждущий просвещения ткнул в первый попавшийся значок. Тот мигнул и развернулся в непонятное слово. Затем слово растянулось в предложение. Блеснуло красным, превратившись в название «Tusculanarum disputationum libri quinque. Cicero, Marcus Tullius.»