Мажор
Шрифт:
– Cher Fiodor Dmitrievich, j'ai une affaire tr е s s е rieuse pour vous, alors nous parlerons en russe. (Дорогой Федор Дмитриевич, у меня к вам очень серьёзное дело, поэтому будем говорить по-русски. Франц.).
– Конечно, конечно, по-русски. Слушаю. Весь во внимании.
Гость прошёл к столу, бесцеремонно сел, развалился в кресле. Закинул ногу на ногу. – Вы наверное в курсе, что купец второй гильдии Александер Леевин оформил дарственную на дом бывшей купчихи Рощиной на меня? А я решил открыть в нём театр? И давать спектакли
– Да, уважаемый князь. Что-то такое слышал.
Посетитель довольно потёр ладони. – Причём, в вечернее время будут идти спектакли для взрослых, а в дневное - для малолетних отроков.
– Очень хорошая идея, господин Ланин.
– Но, вот в чём неприятность, - князь значимо поднял указательный палец.
– Центр города! Театрализованное представление! У людей праздник! А в доме на против - целых три питейных заведения. Вдоль по улице - ещё несколько. Люди будут идти на спектакль, опрятно одетые, с соответствующим настроением, а навстречу - пьяные, грязные, дурно воспитанные прохожие. Как-то не хорошо получается. Надо бы вам, господин главный полицейский Коломны!, проявить свои полномочия. И убрать их с центральной улицы. И с параллельных желательно тоже.
– Кого убрать?
– не поняли желания гостя
– Питейные заведения, - расшифровал Ланин.
Чиновник нахмурился. Вжался в кресло.
– Уважаемый Кирилл Васильевич, позвольте? Как же я их уберу. У них с разрешениями, документами, бумагами – всё нормально. Они вносят деньги в казну города. Содержат их уважаемые люди. Да и когда открывались, ни о каком театре не было речи.
Вселенец глубоко вздохнул. Поёрзал в кресле. Побарабанил пальцами по столу.
– Может, все-таки, как-то можно решить вопрос и перенести куда-нибудь за город? Открыть на их месте какие-нибудь «Чайные», «Конфетные» или «Детские» лавки. А неустойку я оплачу.
– К сожалению, Кирилл Васильевич, никак-с.
Вселенец мстительно прищурился. – Значит, не договоримся?
– Нет, милейший господин Ланин. Даже, если бы хотел – не смог.
Гость встал.
– Жаль, дорогой господин капитан-исправник. Очень жаль!
– Мне тоже, что я не смог помочь вашей просьбе.
Князь полез во внутренний карман. Достал сложенные листы. Протянул чиновнику. – Будьте любезны, прочтите.
Полицейский развернул бумаги, начал читать. Его лицо медленно начало наливаться краской. – Откуда это? Про это, никто, не может знать!
– Уважаемый Фёдор Дмитриевич!
– вымогатель улыбнулся своей самой располагающей улыбкой. Показал крепкие здоровые зубы. Качнул красиво подстриженной головой.
– Главное не откуда, а кто получит эти бумаги? Понимаете, я внук генерала Ланина. А он, почти ежемесячно, бывает на приеме у государя-императора. Так что, слушайте мои условия: Даю вам, три недели! Пока не закончится ремонт помещения театра, чтобы освободить центральную улицу от всех питейных заведений. Три недели!!!
– Князь! Это невозможно.
Ланин поднялся с кресла, показывая, что собирается уходить. – Тогда, здесь, через месяц, будет сидеть другой человек. А вы будете путешествовать в Сибирь.
***
Часы на столе показывали шестой час вечера. Внутрь помещения заглянул дежурный.
– Ваше высокоблагородие, к вам снова Стефан Ля Гранж.
– Он же был час назад?
– удивился хозяин кабинета.
– Говорит, очень важный и болезненный вопрос.
– Раз болезненный. Давай, запускай. У меня, как у стоматолога. С болью вне очереди.
– Разрешите?
– режиссер зашёл с поклоном.
– Стефан? Что могло произойти срочного, что ты бросил все дела и снова прибежал ко мне? Молчи... Попробую угадать. – Вселенец сложил руку, имитируя пистолет.
– Главная героиня не пришла на репетицию. Заменить некем. Вечером спектакль. А она внезапно полюбила красавца гусара и подалась с ним в бега. Кстати, шикарный сценарий для новой постановки. Дарю идею, бери.
– Спасибо, но здесь другое.
– Так, погоди, погоди, - князь побарабанил ладонями по столу.
– Попытка номер два. Ты решил, раз я нашёл артистам помещение театра, то неплохо было бы дать им волю? А-а?
– Помахали указательным пальцем.
– Желаете получить свободу и уехать к лягушатникам в Париж?
– Я хотел поговорить по поводу Иоганна Штауса, - театрал тяжело вздохнул.
Подполковник пощелкал пальцами.
– Так это Иоганн? Собрался бросить всё! И убежать в Париж?
– Нет. Он сильно обижен.
Ланин недовольно откинулся на спинку кресла.
– Странно? Денег получает больше, чем вы все вместе взятые. И ещё обижается?
– Ваше сиятельство, вообще-то мы у вас крепостные и не получаем ни копейки. А он обижен из-за другого. Вы нам: и новый театр, и интересный сценарий, и популярные песни. Зрители носят нас на руках. Поклонники заваливают актрис пирогами. А он, как играл одно и тоже, так и играет. Как выступал в одном месте – вечером, перед солдатами, так и выступает. Честно говоря, они под его музыку, больше спят, чем слушают. Вот он и обиделся. Причем дошло до того, что вчера на репетиции сломал палочку и ушёл к себе в комнату. С тех пор не выходит. Музыканты вечером без него выступали.
– Понятно...
– князь кивнул головой, хотя ему было абсолютно ничего не понятно.
– От меня-то чего надо?
– Думаю, может, как закончат ремонт помещения театра, выделить ему один-два вечера в неделю, чтобы он тоже выступал перед горожанами. И ещё хорошо бы новых композиций добавить. Тогда бы наш Иоганн воспрял духом.
– Ладно, Стефан. Я услышал тебя. Сейчас что-нибудь придумаем. О, уже придумал. Скажи Штаусу, чтобы зашёл вечером ровно в 21.12.
.....
Подполковник сразу поднялся из-за стола, как только в кабинете появился опечаленный дирижёр. Улыбнулся, начал мило сюсюкать…– Was ist passiert? Wie ist das passiert? Wer hat es gewagt, mein liebstes deutsch zu beleidigen? (Что случилось? Как это произошло? Кто посмел обидеть моего самого любимого, обожаемого и единственного немца? Немец.).