Мажор

Трифоев Александр Владимирович

– Exzellenz, ich bin kein d eutscher! Ich bin ein Untertan Seiner Majestаt Kaiser Franz I. (Ваше сиятельство, сколько раз можно повторять - я не немец! Я поданный его величества императора Франциска первого. Немец.), - дирижёр сразу начал обижаться.

Вселенец широко открыл глаза и посмотрел в сторону окна, как будто заглянул в грядущее.
– Милейший герр Штаус! Сегодня мне приснился вещий сон. Так бывает всегда, когда я где-то, что-то не досмотрел или не доделал. Я долго думал, к чему это? А потом вспомнил про себя в молодости. Ах, какой я

был наивный. Романтичный и чувственный юноша. Какую писал замечательную музыку и сочинял прекрасные стихи. Как сейчас помню живые строки, от которых до сих пор бегут слёзы по сердцу...

Вечерних облаков кайма

Хранит свой нежный цвет,

Когда весь мир объяла тьма

И солнца в небе нет.

– А потом я пошёл служить и стал настоящим «волкодавом-полковником». В моей жизни всё затмила армия: ать-два, муштра. Три-четыре, коли врага и всё такое. Но, сегодня! Когда мне приснился сон! Я подумал и понял! Пора моим музыкальным произведениям открыться. Вернуться к жизни. И!.. покорить мир!

Иоганн, смотрел на ненормального северного варвара, качал головой и ничего не понимал. – Oh, mein Gott! Was оffnen? Wem soll ich mich оffnen? Wen soll man erobern? Was habe ich damit zu tun? (О мой бог! Что открыться? Кому вернуться? Кого покорить? Я-то здесь причём? Немец.).

– Молчать!
– заорал военный, вспомнив, что он из рода крепких дубов, стройных корабельных сосен и несгибаемых осиновых тополей. – Вот! Смотри! Листы с нотами! С моим последним «бессмертным» творением. Я назвал его... – Вселенец, заломил руку, принял позу Наполеона.
– «Песнь лебедя перед смертью» - Взгляд вернули с небес на грешную землю. Нашли мелкого, плюгавого, бесхребетного муравьишку.
– Даю месяц на репетиции. Всё бросаешь. Только музыка и занятия с оркестром. Через месяц, после открытия театра, у тебя! концерт в переполненном зале с моим бессмертным произведением. Иди, шлифуй, твори и создавай. И не дай бог! Не будет готово!!!
– Сделали самые страшные глаза на какие были способны.
– Выгоню, без права возвращения! Ты понял меня?

Часть 2. Глава 5.

Прелюдия 5.

Командир 22 артиллерийской бригады стоял возле большого свеженарисованного портрета его императорского величества государя императора и самодержца всероссийского Александра первого. Он внимательно рассматривал творение своего денщика. Дотошно пересчитал все ордена, ленты, шнуры, петли и наконечники. Проверил правильность изображения. Убедился, что всё верно. Только после этого, не поворачивая головы, обратился к своему заместителю…

– Господин Игнатов, я позвал вас чтобы первому сообщить преинтереснейшую новость: Только, что из Штаба получен пакет. Через две недели состоятся недельные сборы пяти артиллерийских бригад, расположенных вблизи Москвы. От каждой бригады должна быть направлена рота самых обученных пушкарей. Прибыть на место учений приказано по возможности быстро, без пушек и мат. части.
– Полковник наконец-то посмотрел на капитана.
–

Что думаете?

Игнатов нахмурился.
– А что думать? Будет как в прошлом году. Соберут солдат. Те промаршируют день. Покричат «Ура». Покажут строевые приемы. Ещё день будут заряжать орудия на время. Потом по разу выстрелят. А всё остальное время генерал-лейтенант Тарпищев будет давать балы в своем загородном доме.

– Странные сборы?
– подполковник покачал головой.
– Кого предлагаете послать?

Ответчик вздохнул.
– Собрать роту из бывалых «стариков» и отправить пешком до Москвы. Они приучены ходить на большие расстояния. Ещё с Суворовым в Альпах воевали. С учётом: день идут - день отдыхают. Доберутся до Москвы дней за десять. Да и стрелять будут лучше, чем бывшие рекруты.

– Позвольте, господин капитан! Как же мы тогда покажем наших новых орлов на которых потратили немереные средства?

– Никак, Кирилл Васильевич. Вести новичков на сборы - глупо. Ходить не умеют. Служат без году неделя. Большая часть появилась чуть больше месяца назад. До Москвы дойдут калеками, со стёртыми ногами, избитой обувью. Ещё наверняка по дороге подхватят какую-нибудь кишечную болезнь.

Подполковник прошелся вдоль портрета самодержца, высоко подняв подбородок. – Значит, предлагаете молодёжь оставить? Взять седовласых стариков?

– Именно, так. Причём, выходить нужно уже завтра. Чтобы по прибытию было время на отдых и подготовку.

– Послушайте, Пётр Григорьевич, - вселенец задумался на короткое время, а потом начал фонтанировать идеями.
– Вы сейчас вспоминали Суворова. А если, мы! Поступим как генералиссимус и пойдём не пешком, а посадим бойцов на телеги? В итоге приедем быстрее и ноги у солдат будут целы. Тогда можем взять на учения самых крупных и высоченных.

– Ваше сиятельство, - попытались остановить командную динамо-машину.
– У нас нет столько телег. Да и где это видано, чтобы солдат на учения, везли на телегах? Господа офицеры узнают – засмеют.

– Если нет телег! – замахали пальцем как шпагой.
– Поедим на бричках, каретах, тарантасах... Рыдванах. А с господами офицерами – если, что - сам переговорю.

– Но, господин подполковник!
– капитан недовольно замотал руками.
– В артиллерийском полку никогда не было таких транспортных средств.

– Не было – купим, - отмахнулись, думая о чём-то своём.
– А вообще, в будущем, для быстрой переброски солдат, потребуется специальный транспорт, эдакое четырёхлошадное Бэ-эМ-Пэ. Что-то в виде вытянутого дилижанса, человек на шесть. Если, что - мы туда ещё и изделие номер один спрячем.

Игнатов не понял половины слов начальства. Решил переспросить.
– Ваше сиятельство, а что такое вытянутое, четырёхлошадное БЭ-МЭ-ПЭ ДЭЛИ-ШАНС?

– Ничто!
– вселенец вернулся из мира размышлений. Удивлённо посмотрел на подчинённого.
– Господин капитан, вы ещё здесь? Почему не выполняете приказ?

– Виноват, ваше высокоблагородие, - подчинённый вытянулся струной.
– Хотел уточнить? Где взять перечисленные транспортные средства? Их, в таком количестве, нет даже на рынке! Не ходить же мне по дворам?