Мчащиеся мустанги
Шрифт:
В комнате слышалась возня, затем на подоконнике, громко хохоча, появился мальчуган. К окну метнулась белая фигура, но постреленок, продолжая озорно хохотать, выпрыгнул в окно.
Нянька испуганным шепотом умоляла его вернуться, но он, обретя свободу, вызывающе пританцовывал перед окном.
— Здесь лучше, — заявил мальчишка. — Не пойду.
— Вернись! Мама тебя высечет.
— А вот и нет! Тебе здорово попадет за то, что меня отпустила. Я ей скажу, что ты мне разрешила.
— Роджер, слышишь? Ну
— Слышу, но не вернусь. Ни за что!
Шуршание юбок, восклицание — и нянька тоже выпрыгнула из окна. Роджер, испуганно взвизгнув, бросился бежать, но, споткнувшись о корень, растянулся на земле. Нянька почти схватила мальчишку, но в этот момент из комнаты ее окликнул женский голос:
— Эмилия!
— Да, мадам, — севшим от страха и усилий голосом отозвалась нянька.
— Ради Бога, ты где?
В окне появилась еще одна женщина. Ее освещал лишь слабый свет невидимой лампы. Том мог разглядеть только щеку и шею, но даже этого было достаточно, чтобы догадаться, что она очень красива.
Выходит, это мать Роджера! От неожиданности у него тревожно дрогнуло сердце. Он так много слышал об этой женщине, что в сознании сложился определенный фантастический образ. И вот перед ним во плоти та, чье имя преследовало его с Дэвидом на протяжении всего тысячемильного пути. Затаив дыхание, Глостер стал слушать дальше.
— Я здесь, мадам.
— Ты? Эмилия? Почему… почему ты не в доме… в такую ночь?
— В какую ночь, мадам? — переспросила Эмилия. — Я не знала, что эта ночь чем-то необычна.
— Ты не знала… простофиля! — сквозь зубы процедила миссис Пэрри.
В ее голосе было столько злобы, что Том Глостер вздрогнул и облизал пересохшие губы. Это неожиданно пролило свет на все опасности, которые ему пришлось испытать, помогая Дэвиду. Он снова вспомнил людей, набросившихся на него на темной улице, сумасшедшую гонку Кристофера Блэка за поездом, величественную фигуру «полковника Бриджеса» и ехавшего в одном вагоне с ними Гузмана.
— Думала, ничего такого! — кричала миссис Пэрри. — Наверно, слышала, что стреляли?
— Слышала. Что в этом такого, мадам? Здесь не первый раз стреляют. Я только подумала…
— Ты только подумала? Видите ли, она подумала! — задыхаясь от злости, крикнула Беатрис Пэрри. — Нашла время думать, тварь ты эдакая!
— Мадам…
— Немедленно ступай обратно! Передай мне моего малыша.
— Слушаюсь, мадам. Я только подумала, что он крепче уснет, если прогуляется на свежем…
— Значит, это ты его вывела! Говорю тебе, что здесь, в лесу, есть люди, готовые выпить кровь из моего дорогого Роджера! Дай его мне!
Однако Роджер, приплясывая, держался на расстоянии.
— Врет она! — крикнул он. — Все врет! Это совсем не она. Я сам убежал, она меня не поймала! И сама вылезла в окно!
— Роджер! —
— Эмилия! — крикнула разъяренная хозяйка. — Будешь наказана за ложь и нерадивость!
— О мадам, я только хотела…
— Замолчи сейчас же и давай его мне!
— Роджер, подойди, пожалуйста, сюда, — горестно рыдая, умоляла нянька.
— Не подойду! Не подойду! — весело выкрикивал Роджер, приплясывая подальше от няньки.
— Мне его не поймать. Он такой шустрый, как летучая мышка! — воскликнула Эмилия.
— Ничего себе сравненьице! Как только язык поворачивается? Роджер, ты меня слышишь?
— Слышу, мамочка! Все равно меня не поймаете!
Мать высунулась из окна. В лунном свете Глостеру стало видно, что она действительно красавица, какую трудно представить. Даже куда красивее Алисии.
— Роджер, ради Бога!
— Здесь так здорово! — кричал Роджер.
— Помолчи, дорогой мой, драгоценный! Говорю тебе, здесь ходят злые люди, которые схватят тебя, как ястреб хватает цыпленка, и утащат далеко-далеко. И я больше никогда тебя не увижу. Роджер, дорогой, ну пожалуйста, вернись!
— Какие люди? Кому нужно меня хватать?
— Дяди, плохие дяди! Слышишь?
— А я тебе не верю! — заявил Роджер. — Ты просто хочешь, чтобы я испугался и вернулся!
Сидя в укрытии, Том еле сдерживался при виде противных выходок этого вконец испорченного мальчишки. Роджер, прыгая и пританцовывая, приближался к нему. Живой как ртуть, красивый, весь в мать, и такой же, как мать, безжалостный, злой. Теперь у Глостера не было к этому ребенку ни капли жалости, которая, может быть, и осталась бы в случае, если бы Дэвид утвердился в доме отца.
— Я тебя не пугаю, Роджер! Если не вернешься, может произойти что угодно! Что угодно! Эмилия, глупая тварь! Чего стоишь? Хочешь, чтобы его убили на моих глазах? Слышишь? Эмилия, поймай его, и я тебе прощу, что не углядела за ним… только верни его мне!
— Постараюсь, мадам! Роджер, ради Бога, постой! Ну Роджер, хороший мальчик…
Нянька метнулась к нему. Тот легко упорхнул, будто воробей от когтей ястреба.
В доме послышались торопливые шаги, стук в дверь комнаты.
— Входите! — не поворачивая головы, крикнула встревоженная мать. — Кто там?
— Это я! — раздался зычный голос Кристофера Блэка.
— Ты? Кристофер, что ты здесь делаешь?
— Я было потерял мальчишку, но теперь он в руках твоих людей! Взяли его и гаучо. Этот Рамон дважды ранен. Дрался ножом как бешеный, теперь еле живой! Не знаю, мадам, что из этого получится!
— Слава Богу! Во всяком случае, взяли Дэвида! Теперь он, по крайней мере, в моих руках! А что стало с тем чудовищем, Томом Глостером?
— Пока на воле. Я его чуть не схватил, но он и на этот раз выскользнул.