Меч Баа Ци
Шрифт:
Создательница, я не знаю, как сумел столько выдержать твой достойный муж и до меня только недавно стало доходить, что он действительно весьма и весьма достоин. Это он сталь, а я тряпка! Сколько мы там были? Годы. В нашей Вселенной люди и прочие существа за меньшее увиденное сходили с ума, и я не скажу тебе десятой части того ужаса, что пришлось нам пережить. Схватки с тварями следовали одна за другой. Когда для собственной защиты, когда для добывания еды. Там у него не было друзей, кроме сварливого космического сепрая по имени Синоптик. Ты, возможно, помнишь его. Но что такое сепрай? Баа Ци был не в простом одиночестве, моя госпожа. Баа Ци был в аду одиночества. И постоянно говорил, что его ждут, в него верят и потому Баа Ци не может подвести тех, кто
Да, в какой-то момент я получил сознание. Не знаю, как это произошло и отчего. Он часто уничтожал самых разнообразных тварей, впитывая через меня их тнете. А эти твари, в свою очередь, питались исключительно Вселенными. Не все из поглощенных Вселенных обладали размерами нашей. Существовали и вполне мелких размеров. Нащупав проходы в них, эти твари уничтожали там все с огромной скоростью, аккумулируя энергию разума в себе. Потом они становились добычей Баа Ци. Представляешь, сколько энергии разума в итоге было перегнано через меня? Он же не умел ею пользоваться, что такое тнете он до сих пор не понимает. Я удивлялся — как же он умудряется иметь столько и оставаться столь бедным? Почему не прорывается в запретное для него нутро родной Вселенной? Разве кто-то его остановит? Но он держался. Он в тебя верил.
В итоге он выдержал, а я сломался. Я решил бежать обратно в наш мир! У меня был свой план — я начал оставлять себе часть перекачиваемого тнете. Мне повезло: по своему незнанию, а может даже — по внутреннему чутью, Баа Ци организовал себе место для отдыха в области, куда выходил некий древний тессеракт. Окно в нашу Вселенную, кем-то и когда-то наглухо закрытое. И пока он там отдыхал, временами впадая в длительную спячку, я исподволь принялся искать проходы в этот промежуток между нашей Вселенной и проклятой Изнанкой. Я нашел этот промежуток. И я начал его активно приводить в порядок. Мне требовались другие существа для общения, дабы не сойти с ума. Даже кресеканы сходят с ума, моя создательница! У меня был огромный запас тнете для их создания, но не было никакой опоры, не было исходных образов для создания существ. Там имелось некое сосредоточие, говоря проще, это было словно гигантское озеро, куда стекались по биоэнергоинформационным каналам из ближайшей планеты образы погибших разумных тварей. Я начал создавать собственный мир и так увлекся, что даже не заметил, когда этот мир сначала ожил, превратился в нечто самостоятельное, а затем выродился в нечто враждебное мне. Я создал Орден! Я мог одновременно контролировать только семерых, оттого сделал так, чтобы в нем сложилось семиначалие. И что же в итоге? Самый последний из этих магистров, Суператор… он сумел жутким усилием воли низвергнуть мой контроль. И я из создателя превратился в предателя. Потому что у этих новых существ появились собственные планы по развитию своего общества. Очень нехорошие планы.
Вырываюсь из этого ставшего немирным мира, пробираюсь обратно в Изнанку, а там уже носится в бешенстве Баа Ци! В самом деле, куда мог деться меч в этом аду одиночества? Разве только его кто-то украл. Он орал, что превратит меня обратно в мясорубку и прочие нехорошие вещи, отчего я попросту испугался и попытался сбежать обратно в свой мир. Он рванул за мной и там… В итоге мы оба оказались в Ночи безумия. А далее так пошло, что судьба превратила меня в Рубера Трисмегаса, третьего магистра Ордена Золотых знамен и мне пришлось скрываться под сим ликом. И я честно отрабатывал свою роль, стараясь при этом смягчить живодерские законы того мира. Не всегда мне это удавалось.
Отчего же тебя нечто не пускает в тот мир на встречу с Баа Ци? Это нечто — судьболомный камень. Однажды руководство Ордена поймало Баа Ци и разломило пред ним этот артефакт, сообщив, что, если он пойдет против них, он никогда не увидит тебя, Тейлитэ арк Ци Бар.
Баа Ци достаточно выдержан и довольно долгое время удерживался от противостояния с Орденом. Но случилось так, что ему пришлось нарушить условие судьболомного камня…
***
— Почтенная публика! Занимайте места перед представлением!
На большой поляне у развернутой в подобие сцены телеги с опущенными бортами, яблоку негде было протолкнуться от «почтенной публики». Беженцы, торговцы, несколько бойцов князя Хвои. Дороги войны свели разношерстный люд у перекрестья трактов близ Белотала. Наблюдая за ними, бродячая труппа понимала, что взять с сих зрителей особо нечего.
— А это ничо, ничо, что голодранцы! — заявил бродячим артистам некто вроде режиссера этого театра, Расколбас. Был он здоровенным дядькой с тройным подбородком, с полтора центнера весом и взглядом непризнанного поэта при широкой простодушной морде. — Зато обкатаем новые выступления! Они шибко возгудать не будут, им палец покажи, уже выступление! Гы гы! Вахтер, ты чо кривисся? Не кривись, Вахтера! Иди лучше готовься, твой выход третьим. Бабу не нашли? Не? Ну Восолапа распилите. Его не жалко. А, торгаша сыскали? Ну этих и пущай, ежели чего не получится. Тока пилу верните! Пилу жалко! Гы гы. Ну, братство… начали!
Актерское братство образовало круг, схватили друг друга за руки, пожали их, призывая удачу и успех в нелегком деле сценарного искусства.
— Ты меня точно не попилишь пополам? — спросил хрипло Восолап, с подозрением осматривая реквизит, что ему приготовил Вахтер. Тот буквально пару часов назад производил генеральную репетицию номера, все прошло благополучно, однако маг и колдун до сих пор не верил в трюк Вахтера. Даже не смотря на ободряющий мат последнего.
— А послушайте историю про колдуна Баську и сбежавших от нево портков! — провозгласил Расколбас, тяжело поднявшись на сцену. После чего накинул поверх головы маску удивленного колдуна и принялся щупать свой зад.
— Ой-ой-ой! Убежали от меня портки! Сами убежали, ноги сделали! Ай-яй-яй!
И тут на сцену выбегал Кулеш, весь в белом, изображая исподнее богатого человека.
— А я оттово сбежал, морда колдовская, что ты в срамном месте уже и забыл, когда подтирался! А я такого надышался, что сразу и смотался! Жить хотелось, покамест все не упрелось!
Далее владелец смешно и долго ловил свои ожившие и сбежавшие портки. Углядев в этом аллюзию на собственную историю с кресеканом, Вахтер злобно прошипел Восолапу:
— А кто такой креативный придумал сию замечательную сценку?
— О! Еще когда мы на землях Ордена были, она среди местных в ходу была, — жизнерадостно ответил Восолап. — И там народ валялся со смеху, и тут сейчас валяться будет, я тебе говорю! Штука проверенная!
— Трисмегас сука! Всем растрепал! — рыкнул ему в ответ Вахтер. Он часто поминал некоего Трисмегаса, отчего остальные решили, что это какой-то матерок на незнакомом наречии.
Публика действительно от души насмеялась над историей незадачливого колдуна, от которого сбежали портки. А потом еще оказалось, что нижнее белье стало колдовать еще лучше, чем ее хозяин. Так что напоследок очеловечившиеся портки превратили колдуна в свои портки и стали их носить, временами шумно портя воздух. Вахтер слышал эту историю краем уха, отряжая реквизит Восолапа на следующее выступление. Первым номером великого колдуна и мага было выуживание кролика из шляпы. Второе — распиливание человека на две части.
К своему выходу Вахтер уже был заведен, и пусть Синоптик пытался его уговорить, что предыдущая сценка просто случайно напоминает сюжет из его жизни, все не успокаивался, поминая последними словами проклятого Трисмегаса. И обещал к следующему выступлению подготовить бродячему театру с десяток сценок, описывающих жизнь и приключения беглеца-кресекана во всей его ржавой красе.
Ушедшего в фантазии Вахтера привел в чувство Восолап, сообщив, что не время спать — пора выходить к народу. Знаменитый фокус с вытаскиванием кролика из пустой шляпы прошел просто на ура. Публика ахала, кто-то требовал побольше кроликов достать, чтобы сразу всех накормить, значится. Один даже закричал: