Меч Баа Ци
Шрифт:
— Давай его сюда, детям приготовим! Вишь, везем голодных из сиротского приюта! Чего жалеть, еще себе наколдуете!
И впрямь, только сейчас Вахтер заметил, что часть мест на поляне заняли дети. Довольно худосочные и с голодным блеском в глазах. При них — три строгие тетки, видать, педагогический состав детского приюта для сирот. Его эвакуировали из граничных областей. Детвора — в основном сыновья и дочери погибших в первых боях бойцов Хвои.
Восолап, наряженный великим и ужасным колдуном, растерянно открыл рот и что-то неопределенно вякнул в ответ на крики голодающих. Слово взял Вахтер.
— Почтенная публика! С удовольствием отдали бы кролика и еще кучу
— В следующий раз заменим кролика на камень, — фыркнул негромко Восолап. — А этого ушастого на суп пустим. Одна головная боль из-за него!
А уже для толпы объявил:
— Почтенные зрители! А теперь мы покажем вам такое, чего вы никогда не видели! Прямо перед вашими глазами разрежем на части человека!
— Эка невидаль! — буркнула одна из теток в первых рядах. — Я с самой границы бегу. Уже насмотрелась, как орденцы людей рубят.
— Насмотрелась она! — тут же отозвалась другая. — Все это наговорки и домыслы! Рыцари Ордена все сплошь благородныя и мирных людей не забижают!
— Ага, не забижают! — завопил внезапно один из подростков, что сидел в толпе своих сверстников. — Еще как забижают! Их ходячие мертвяки питаются детьми! Я сам видел! Они брата моего трехлетнего сожрали! Их самый главный мертвяк поднял его с земли на коня, кааак куснет за горло, только кровушка струей! Вы, тетенька, ежели не видели, то молчите в тряпочку!
— Девок, девок рубят и на телеге увозят в свой главный замок! — подала голос еще одна тетка с другого конца поляны. — А чего там с ними, мертвыми, делают, подумать страшно!
— Вот оттого и князь со своею дружию погиб от рук рыцарей Ордена! — выступил кто-то из числа лавочников, бродячих торговцев, кои тоже затесались в пеструю толпу бегущего от войны мирного люда. — Мне боярин Бруст рассказывал, он, почитай, один тогда остался в живых. Говорит — наши их бьют — а даже доспехов пробить не могут, потому как зачарованные те. А когда сподобился Бруст одного насквозь копьем пробить, так тот даже не дернулся. Обломил копие, да так и поскакал!
Вахтер слушал толпу вполуха, более возмущенный не кровавыми росказнями про поедателей детей и живых мертвецов — чего только людская фантазия о врагах не понапридумает, а тем, что публика потеряла интерес к происходящему на сцене.
— Почтенные зрители! — крикнул в итоге Восолап. — У нас будет чуднее — наш распиленный на части человек потом будет сшит обратно и даже следочков не останется! Для чего мы подготовили волшебную коробочку! Есть средь вас доброволец испытать сие?
— Доброволец? — заголосил из толпы один из лавочников. — Скорее, дуролом! Кто же согласится быть за здорово живешь распиленным пополам?
Это тоже входило в сценку. Еще ранее Вахтер сообщил Восолапу страшную тайну — во время выступления можно подговорить кого-то из зрителей выполнить роль недоверчивого скептика. Потом его зовут на сцену и он, весь из себя сомневающийся, попадает под действие «заклятья», оказывается распиленным, потом соединенным и покидает сцену уже полным сторонником великого мага Восолапа, уверовав в его колдовское величие. Осознав всю простоту и гениальность маневра, Восолап долго хрюкал, что заменяло ему смех. Затем быстро нашел знакомого лавочника, Мараша, что катил по своим делам пару дней по тракту им в пыль, то бишь, непосредственно за повозками бродячих артистов с двумя малолетними сыновьями. И предложил отработать должок. За две ночевки Мараш умудрился
— А вот ты, — ткнул пальцем в «сомневающегося» Мараша Восолап. — Вот ты готов на своем примере показать, что все это чушь? Ну-ка выходи сюда!
— Да влегкую! — крикнул лавочник. — Ежели заплатишь!
— Ежели я тебя перепилю, а обратно не оживлю, то я твоей семье сто злотников выдам. Все слышали? — крикнул толпе Восолап. Мараш сразу показал заинтересованность.
— Вооот! Другой разговор! Сто злотников, гришь? Они моей семье пригодятся. А что жизнь, так тут за каждым деревом можно и бесплатно помереть. Не от разбойников, так от орденских разъездов. Была не была, режь меня, колдун! Но ежели что — Ручка, Лушка, слышали сами, эти дядьки вам за меня сто злотников заплатят!
Мараш залез внутрь волшебного короба, нарочито неумело устроился там, показывая, что волнуется. Хотя в предыдущую ночь едва ли не до рассвета отрабатывал с Вахтером и Восолапом все детали предстоящего выступления.
Вахтер достал огромную блестящую пилу, зловеще сверкнувшую остро отточенными зубьями на солнце. Восолап закатил глаза и заорал некую абракадабру, где с прононсом, где шепелявя, где напевая, а иногда и переходя на ультразвук. Издавал он заклятья так мастерски, что любой скептик уже и не сомневался — перед ним серьезный практикующий маг. Некоторое время Восолап стоял посреди сцены, подняв руки к небу, всем видом испрашивая у высших сил маны для свершения великого колдовского действа. Потом обратился к своему помощнику Вахтеру, что с немым почтением стоял с пилой у головы Мараша.
— Режь!
Пила с готовностью вгрызлась в ящик. Народ ахнул. Среди сирот живо разгорелся спор, мол, если колдун умеет разрезанных пополам людей обратно сшивать, отчего бы ему погибших тятек с мамками не дать, пусть их тоже вернет к жизни. Пила завершила свое дело и в стороны отъехали две половины ящика — с одной стороны часть с ногами, с другой — часть с головой изумленного Мараша. Народ пришел в полнейший восторг.
В этот момент среди зрителей поднялась дюжая фигура в княжеской броне. Боец с самого начала смотрел на представление с изрядной долей скептицизма на лице. А теперь не выдержал, поднялся и пошел на сцене, убедиться, нет ли здесь какого обмана. Он легко вскочил на подмостки, собираясь основательно покопаться в колдовском ящике из которого торчала голова Мараша.
— Эй, военный! — встал на его пути Вахтер. — Сядь на место, не мешай представлению!
— Сейчас гляну. Если все правда — завтра же вас отправлю с ближайшим полком в лекарские возы. Ишь, взяли за радость, за спинами сидеть, пока мы там кровь льем и это при таких колдовских способностях! С дороги, бродяга!
Он бы и смел Вахтера одним движением могучей лапищи, силушкой княжьего бойца родители не обидели. Однако едва сделал шаг, как внезапно вздрогнул, захрипел и рухнул прямо на Баа Ци. Сначала толпа замолкла, а затем завопила, заголосила на разные лады — когда разглядели, что упал боец не по сценарию представления, а получив три длинные стрелы с красно-белым опереньем в спину. Их вогнали ювелирно в стыки лат.