Меч и Цепь
Шрифт:
У края поляны, у самого склона, спали Рикетти и Словотский – Карл слышал, как они храпят и посапывают. Поодаль, на плоском валуне рядом с прогоревшим костром, сидел Ахира – неспешно прихлебывая кофе, гном не отрывал взгляда от дремлющего пленника. Повернув голову, он приглашающе помахал Карлу алюминиевой кружкой.
Карл с благодарностью кивнул и пошел вниз по некрутому склону; трава касалась его ног прохладными, влажными от росы пальцами. Как ни странно, это было приятно: ощущение холода доказывало, что ноги действуют.
Воин уселся на плоский
Ахира был слишком беззаботен. Возможно, если подкинуть на угли растопки, это и вдохнет в костер жизнь. А может, и нет. А спичек у них не так уж много. Когда они кончатся, придется пользоваться огнивом. Что само по себе не радостно, как бы кто бы ни наловчился с ним управляться в бойскаутском детстве. Это только кажется, что чиркать кресалом по кремню просто…
«Само собой. Но на твоем месте я бы об этом не беспокоился. Задумайся на минутку над тем, что костер потух, а кофе – горячий. – Над вершинами рощицы к небу взвилось рыжее пламя. – Обдумай сей факт. – Новый столб огня. – Обдумай хорошенько».
Карл отхлебнул кофе. Он был как раз таким, как ему нравилось: слишком сладкий на вкус большинства, с самой малостью сливок.
– Эллегон? Не торопи меня, ладно? По утрам я неважно соображаю.
Ахира крякнул.
– Как все. – Он посопел. – Спал-то хоть хорошо?
– Не сказать. – Воин покосился на правую руку. Пока он спал, кто-то смыл с нее кровь, но под ногтями набилась красно-бурая грязь – и волоски на тыльной стороне ладони были в ней же. – Снилась всякая дрянь.
– Не жди от меня сочувствия. Я всю ночь не спал.
– Словотский тебя не сменил?
Гном пожал широкими плечами:
– Я его не будил. Ему надо выспаться. И тебе тоже – вас ждет долгий путь. У нас почти ничего не осталось – придется кому-то отправиться в Метрейль на закупки. – Он хмуро глянул на Карла. – И на разведку – прежде, чем решать, что делать дальше, надо выяснить, что там и как после пропажи солдат. Так?
– Вовсе не обязательно. Мы можем устроить все так, что обвинение на нас не падет: оставим убитых лежать, где лежат, и вложим меч в руку мертвого раба. – Я даже не знаю, как тебя звали. Прости меня, кто ты ни был, но тело твое больше не нужно тебе. А нам оно поможет спастись. – Если кто-нибудь явится сюда с выяснениями, то решит, что вынужденный драться раб убил троих, а одного обратил в бегство. Кони же разбежались.
Ахира фыркнул:
– Ты и правда еще не проснулся. Это чтобы местные поверили, что безоружный, на последнем издыхании раб убил троих мечников?
– Если других версий не будет – поверят. Или так, или им придется счесть, что некто явился бог весть откуда и по никому не ведомой причине кинулся рабу на помощь.
– Хм-м-м… Звучит не слишком правдоподобно.
– Не слишком. Но может оказаться правдой. Бритва Оккама, Ахира. Большинство людей постоянно ею пользуются, хотя понятия не имеют, что она такое. – Карл отпил еще кофе. – Другие предложения есть?
– Нет.
– Ну так давай попробуем сделать по-моему.
– Ладно. – Гном кивнул. –
– Разумеется. – Хотя от этих мешков с блохами вряд ли будет большая польза. – Но кое о чем ты забыл. У нас вышли целительные бальзамы. Стоило бы сходить в святилище и попробовать раздобыть что-нибудь. Может, с нами и поделятся. А кроме того, мне хотелось бы знать, как там Дория.
Ахира кивнул:
– Я попытаюсь. Завтра. Хотя… Матриарх ведь сказала, что теперь мы сами по себе. А это может означать…
– Что нам ничего не дадут. А как насчет продать? У нас ведь с собой деньги, которые мы с Уотером забрали у Ольмина…
«Только потому, что я их принес. Вы бросили их у Двери между Мирами».
– Тогда мы сможем заплатить. – Карл сделал вид, что не услышал дракона.
– Надейся – а я проверю. И узнаю, что с Дорией. Если смогу. Ты же отправляйся в Метрейль за покупками.
– Договорились. – Карл поднялся. – Пойду оседлаю свою кобылку – и в путь.
Ахира покачал головой:
– Нет. Подожди до темноты. Возьмешь с собой Уолтера.
– Я знаю, что ты мало смыслишь в лошадях, – раздраженно проговорил Карл, – но сажать двух человек наших габаритов на одну лошадь нельзя, даже если б так не палило солнце. А брать нового коня нельзя: его могут опознать. Так что лучше уж я поеду один – только я и моя лошадка. Я ее люблю. Вчера она меня просто выручила.
«Хочешь сказать, что я подвел».
«Именно».
Ахира осклабился:
– Начать с того, что на лошади ты не поедешь. Как стемнеет, Эллегон отнесет вас обоих и высадит неподалеку от Метрейля. Я хочу, чтобы Уолтер присмотрел за тобой. У тебя появилась дурная привычка влипать в неприятности. – Гном выхлебнул остатки кофе и аккуратно поставил кружку на камень. – Что до Эллегона, Карл, – тебе бы стоило быть потерпимее с теми, кого ты приручил.
Ночью я говорил с ним – и долго. У него есть свои причины… Проклятье, Карл, может, ему и триста лет, но по драконьим меркам он еще младенец. Ты же не станешь ожидать от ребенка, чтобы он поступал по-взрослому – тем паче когда он перепуган до полусмерти!
«Так и было. Я покажу тебе».
«Не надо. – Карл встал. – Убирайся из моих мозгов». – Однажды Эллегон уже открывал Карлу свой разум, дав ему ощутить, каково это – быть триста лет прикованным в Пандатавэйской выгребной яме. Дракон не в состоянии так отключаться от запахов, как человек. Три века вони… – «Возможно, у тебя и правда была причина… Просто скажи мне, в чем дело».
«Что же, пусть так…»
– Нет. – Ахира медленно покачал головой. – Карл должен научиться не принимать поспешных решений, Эллегон. Это может стоить нам всем жизни. Так что покажи ему. Давай.
Не на…
Эллегон открыл свой разум.
…и полетел. В этом-то и заключался секрет: сами по себе драконьи крылья были слишком слабы, чтобы поднять его, – приходилось заглядывать внутрь себя и призывать на помощь крыльям внутренние силы.