Меч и перо

Ордубади Мамед Саид

– А теперь ступай отдохни с дороги, - сказала Гатиба.- Я тоже прилягу. Вечером, за ужином, мы поговорим с тобой о самом главном.

МЕЛЕКЕ

Когда тахтреван Гатибы подъехал к Тебризским воротам Хамадана, она, подняв занавеску, увидела прибитый над воротами кусок шелкового полотна, на котором было написано:

"Столица султана Тогрула приветствует свою обожаемую мелеке!"

Город был празднично украшен. Ряды иракских аскеров стояли по обеим сторонам улиц, по которым следовал тахтреван Гатибы. Следом за ее тахтреваном двигался тахтреван Захира Балхи и Камаледдина. От самого Рея до Хамадана Гатибу сопровождал большой отряд, рейских всадников, возглавляемый Хюсамеддином.

На площади перед дворцом покойного атабека Мухаммеда тысячи

приверженцев султана Тогрула кричали: "Да здравствует мелеке!"

Спустя неделю султан Тогрул пожаловал во дворец покойного брата навестить Гатибу-хатун,

Он знал, чего она начнет сразу же добиваться от него, поэтому начал свой разговор так:

– Изгнание уважаемой Гатибы-хатун из Хамадана более всего опечалило и огорчило меня. Я хочу прочесть мелеке свое стихотворение, написанное мной в минуты тоски по мелеке.

Вчерашнее счастливое свиданье

Сегодня превратилось в ожиданье.

Судьба то преподносит нам дары,

То облагает непосильной данью.

Гатиба, пристально глядя в глаза Тогрула, процедила сквозь зубы:

– Стихотворение, лишенное смысла, - это не стихотворение. Поэты ошибаются, думая, что любовные чувства можно верно выразить с помощью бумаги и пера. В самой любви гораздо больше поэзии, чем в каком бы то ни было стишке. Пытаясь передать любовные чувства в стихах, поэты лишь искажают любовь. Пусть элахазрет султан извинит меня, но я очень внимательно выслушала его творение и считаю своим долгом сказать ему: если стихотворение не имеет глубокого смысла или достойной идеи, оно получается лживым и искусственным. В таких случаях поэту ничего не остается, как скрывать скудность мыслей под поэтическими образами и рифмой. Должна напомнить элахазрету: фальшь - неверный путь в искусстве. Однако пусть элахазрет не думает, что я своими замечаниями пытаюсь отрицать его чувства ко мне. Просто я хочу доказать ему бессодержательность его попытки. Впрочем, если бы даже элахазрету удалось выразить в своем творении какую-то идею или более или менее четкую мысль, все равно это ничего не дало бы нам, так как наши идеи и наши задачи столь велики, что о них не скажешь в коротком стишке. Коль скоро судьба нашей любви неразрывно связана с судьбой всего государства, тут требуется нечто иное, чем рифма и художественные образы. Пусть элахазрет докажет свою любовь не на словах, не нагромождением фраз, именуемом стихотворением, а на деле, в жизни.

Тогрул решил не читать дальше своего стихотворения. Свернув листок, он сунул его в карман и с легкой усмешкой сказал:

– Мне кажется, прекрасная мелеке не срвсем права. Маленькое стихотворение может заключать в себе большую идею и большие мысли. В прочитанных мною четырех строчках мне

удалось передать свои чувства и тоску по мелеке в тот период, когда я не имел возможности видеть ее. Разве мне не посчастливилось выразить в этом коротком стихе весь ужас нашей разлуки?! Разве мелеке не почувствовала в нем волнения сердца, полного любви и страданий?

– Никакие слова о разлуке и страданиях, никакая рифма, никакие образы не способны помочь нам в наших делах. Вопросы государства и любви требуют спокойствия, хладнокровия и глубоких размышлений. Излишняя чувствительность и сентиментальность делу не помогут. Стихи - это всего лишь сладости, которые подаются в конце обеда. Если дела идут успешно, любсвь восторжествует и без стихов. Вот уже много лет мы топчемся на одном месте. Не означает ли это, что слова любви, о которой элахазрет пишет в своих стихах, неискренни? Ведь любовь - это могучий горный поток, перед которым не устоять никакой преграде. Стихи же - это часто чаршаф, под которым скрывается неискренность, их цель временно успокоить

кого-нибудь, тянуть время, морочить голову. Советую элахазрету заниматься поэзией лишь в тех случаях, когда ему захочется описать природу или рассказать о неодушевленных

предметах, существующих в мире. Любовные проблемы же с помощью поэзии решать нельзя, ибо любовь столь взыскательна и своеобразна, что ей нужны не стишки, а практические действия. Любовь требует

самопожертвований!

Тогрул перебил Гатибу:

– Чтобы добиться успеха в серьезном деле, надо уметь ждать и действовать осторожно!

– Вздор! Нерешительность и бездеятельность способны помешать успешному достижению цели не только в любви, но и во всех других делах.

Наступила пауза.

Видя, что Тогрул не отвечает, Гатиба продолжала:

– Любовь - свойство молодой, нестареющей души, а нерешительность и осторожность-удел дряхлеющих сердец. Любовь и нерешительность не могут жить вместе. Пылкая страсть не

свойственна робкой, трусливой натуре. Сердце женщины, которое создано любить, может избрать иной путь и пожелать найти отклик в сердце другого. Разочарованная в друге сердца женщина может связать свою судьбу с тем, кто более достоин ее любви! Поэтому элахазрету следует как можно скорее бежать из плена поэтического вдохновения и распрощаться с нерешительностью. Бездеятельность не пойдет ему на пользу. Буду говорить откровенно; я -женщина, которая много повидала на своем веку и хорошо знает жизнь. Меня ничем не удивишь. Я хочу оказать элахазрету честь, осчастливив его своей любовью, но может случиться так, что я буду вынуждена оказать эту честь другому. Элахазрет не должен забывать, что своим теперешним положением он обязан мне. Пока мое желание не будет удовлетворено, ваш союз с хорезмшахом Текишем обречен на бездеятельность. Я не желаю признавать его. Он не способен помочь будущему Гютлюг-Инанча, - это может сделать только наш союз с вами. Если вы не пожелаете принять'участие в судьбе моего сына, я могу обратиться за помощью к Кызыл-Арслану, который, я уверена, сделает для меня все. Пусть элахазрет Тогрул не слишком полагается на мою любовь к нему. Любовь не есть нечто вечное и неизменное, она, как река, способна менять свое русло. Любовь должна быть уверена в своем будущем. Любви нужна надежная опора. Кроме того, мы сейчас говорим не просто о любви мужчины и женщины, (мы решаем судьбы государства и власти в нем.

Тогрул не знал, что ответить, ибо оказался в затруднительном положении. Стремления Гатибы никак не устраивали его. Он не хотел признавать Гютлюг-Инанча своим наследником в ущерб своему сыну Мелик-шаху. Не хотел он также расставаться со своей женой и официально провозгласить Гатибу полновластной мелеке салтаната.

Гатибе же нужно было только это.

– Прекрасная мелеке!
– сказал Тогрул.
– Мой верный друг! Я готов провозгласить вашего сына наследником престола, и, думаю, народу это не покажется странным, так как Гютлюг-Инанч являлся наследником моего покойного брата.

Гатиба недобро усмехнулась:

– Да, мой сын являлся наследником твоего покойного брата! Но ты помог своему брату раньше времени явиться на суд всевышнего, потому-то теперь ты и должен сделать моего сына наследником престола, а меня - полновластной мелеке!

– Осуществить последнее очень трудно!

Гатиба нахмурилась:

– Это почему же?

– Если я сегодня женюсь на мелеке, завтра мои враги начнут кричать: "Он убил родного брата, чтобы завладеть его женой!" Я буду опозорен. Что скажет Кызыл-Арслан? Моя женитьба на вас послужит ему доказательством нашей вины.

– Пустяки! Среди хекмдаров это обычная вещь - убить сына, ослепить брата или отца. На Востоке подобное встречается на каждом шагу. Смотри на меня и слушай меня внимательно! Разве вот эти неискренние, бегающие глаза не мне обязаны тем, что они видят солнечный свет?! Разве атабек не выколол бы их, если бы не я? Разве история всей вашей династии Сельд-жукидов не представляет собой путь, запятнанный кровью убиенных?! Пусть люди говорят, что им угодно, - элахазрет Тогрул должен слушать только меня одну! Я сделала элахазрета полновластным хекмдаром, поэтому все должно быть так, как я скажу. Мне ничего не стоит лишить власти того, кому я дала эту власть. Завтра же элахазрет должен отправить свою семью в город Савэ в свое родовое имение. После этого вы официально объявите о своей женитьбе на мне и провозгласиге моего сына наследником престола.