Меч и перо
Шрифт:
– Хорошо бы в таком месте, где никто не увидит нас.
– Тогда встретимся в сумерках. Приходи вечером к берегу реки. Выжди немного и иди к ивовой роще у мельницы Мусы.
– Договорились.
Фахреддин и Себа-ханум расстались.
ПОЭМА "ЛЕЙЛИ И МЕДЖНУН"
В Гянджу прибыла делегация ширваншаха Абульмузаффера, который, прослышав о скором приезде в Гянджу атабека Мухаммеда, выразил желание принять участие в подготовке встречи атабека.
Атабек еще не выступил из Тебрнза в Северный Азербайджан, а ширваншах уже снарядил в Гянджу большую делегацию во главе с Наджмеддином, желая показать, что питает к атабеку дружеские чувства.
Садр* делегации Наджмеддин
______________
* Садр - глава.
"Уважаемый искуснейший поэт!
Совершив небольшое путешествие из Ширвана в Гянджу, мы обретаем счастье и честь удостоиться лицезрения двух великих личностей - хазрета атабека Мухаммеда и нашего уважаемого поэта. Если почтеннейший поэт не возражает, мы хотели бы удостоиться радости видеть его и поговорить, дабы выполнить поручение нашего хагака.
Садр делегации ширваншаха
Наджмеддин".
Прочитав письмо, Низами с радостью согласился принять ширванцев и назначил время. Он попросил Рену привести в порядок дом и дал знать друзьям и некоторым влиятельным людям Гянджи, чтобы они пришли и приняли участие в приеме гостей.
Фахреддин, получив приглашение, явился к другу за несколько часов до назначенного времени, желая принять участие в подготовке к приему. Он распорядился доставить из своего дома кое-какие вещи, необходимые в подобных случаях, дал деньги для закупок на базаре.
Рена и Низами были благодарны Фахреддину за помощь. Их удивляло лишь одно: от былой грусти и тоски Фахреддина не осталось и следа. После отъезда Дильшад они ни разу не видели его веселым. Сегодня же он был оживлен и радостен.
Низами смекнул, что у Фахреддина есть хорошие вести.
– Открой друзьям причину своей радости, и мы разделим ее.
Фахреддин, восторженно сверкая глазами, пожал руку Ильяса.
– Моя радость - предвестник будущего счастья!
– воскликнул он.
– Вчера мне стало известно, что Дильщад не в Багдаде, она во дворце!
– Кто передал тебе это?!
– удивился Ильяс.
Фахреддин подробно рассказал Ильясу, как он был на приеме у Абульуллы, встретил Себу-ханум и о чем они говорили.
– Сегодня вечером Себа принесет от эмира письмо, и мы пойдем с ней во дворец.
– Она поведет тебя не во дворец, а на тот свет или в тюрьму,предостерег Ильяс.
– Опять ты обманут. Но меня больше огорчает другое, почему ты сразу же не пришел ко мне и не расскачал обо всем? Разве ты не знаешь, какое сейчас сложное время? Едет атабек, и эмир трясется за свой пост. Он любой ценой стремится убрать из среды народа людей, которые сплачивают гянджинцев и подбивают их подавать жалобы атабеку. Из них самым неугодным эмиру человеком является мой храбрый, но простодушный друг Фахреддин. Тебя хотят убить во дворце, Себа способствует этому. А Дильшад давно в Багдаде.
– Невероятно!
– Это так. Уверяю тебя, Себа-ханум замышляет новое дикое преступление. Не веришь - вот письмо, прочти его. Это пишет Кызыл-Арслан, он перечисляет имена девушек, отправленных халифу, и указывает, откуда они.
Фахреддин, быстро пробежав письмо глазами, удостоверился, что Ильяс говорит правду.
– Я убью эту гадину! Пока Себа жива, она будет делать пакости! воскликнул он.
– Действуй осторожно!
– посоветовал Ильяс.
На этом разговор оборвался, так как сообщили о приходе Наджмеддина.
Фахреддин и другие аранцы, встретив шемахинцев во дворе, повели их к дому. Низами приветствовал гостей на пороге.
– Добро пожаловать! Вы принесли в бедный дом поэта счастье и радость, сказал он.
– Прошу садиться.
Наджмеддин и его товарищи
– Весть о предстоящем приезде в Гянджу элахазрета атабека дала нам возможность удостоиться чести встретиться с представителями уважаемого хазрета Хагана!
– обратился хозяин дома к гостям.
Наджмеддин встал.
– Еще до того, как стало известно о поездке элахазрета атабека в Гянджу, хазрет хаган собирался послать к поэту Низами свою делегацию. Когда мы отправлялись в путь, хазрет Хагаин наказал нам увезти из Гянджи драгоценный алмаз.
Низами ответил короткой благодарностью:
– Я весьма признателен хазрету хагану за столь высокую оценку скромного труда поэта.
– Хазрет хаган просил нас передать уважаемому поэту свою искреннюю просьбу. Святое желание хагана заключается в том, чтобы уважаемый поэт изложил любовную историю Лейли и Меджнуна в форме поэмы.
– Я готов исполнить желание хазрета хагана.
– Но хазрет хаган выражает также пожелание, чтобы уважаемый поэт написал поэму не по-азербайджански, а на языке высших слоев общества, то есть по-фарсидски, ибо хазрет хаган незнаком с азербайджанским языком. Он может разговаривать и читать только по-фарсидски. Несомненно, вы лучше нас знаете, какой язык и какие стихи по душе хазрету хагану.
Низами почувствовал, что эти слова задели его друзей-азербайджанцев. Желая предотвратить ссору, он сказала.
– Я прекрасно понимаю мысли хагана. Несомненно, хаган прав, называя фарсидский язык языком высших слоев общества. Говоря о языке высших слоев общества, он имеет в виду свой дворец и придворных. Хазрет хаган считает своих придворных и себя представителями высшего слоя общества. Все верно. Придворные - это одно общество, а народ, живущий за стенами дворца, - совсем другое. И вам и нам известно, что придворные ширваншаха, как и сам ширваншах, не говорят по-азербайджански. Возможно, это вполне объяснимо. Вместе с тем у меня есть и другие соображения, чтобы написать поэму "Лейли и Меджнун" по-фарсидски. Люди, читающие литературу по-фарсидски, пока еще не знакомы с этой литературной формой. Великое произведение поэта Фирдоуси "Шахнамэ" следует считать скорее историческим трудом, нежели большой поэмой. Любовь описана им с большим искусством и все-таки недостаточно убедительно. Мне кажется, хазрет хаган поручил написать поэму по-фарсидски мне с тем, чтобы она послужила руководством и образцом для других поэтов, пишущих на этом языке.
Посветлевшие лица азербайджанцев говорили о том, что ответ Низами пришелся им по душе и успокоил их. Это почувствовал и Наджмеддин. Он не мог не знать, что просьба ширваншаха заденет национальные чувства азербайджанцев. Слова Низами разогнали надвигавшуюся грозу. Это обрадовало Наджмеддина, и он перешел ко второму поручению ширваншаха.
– Хазрет хаган, принимая во внимание ваше величие, которое несовместимо с этим убогим жилищем, отдал приказ о переезде поэта в ширванский дворец. Там поэта ждут счастье, богатство и награды. Ваше святое вдохновение обретет во дворце хагана еще более могучие крылья. Только там вы сможете стать всемирно известным поэтом. Лишь благодаря произведениям, которые вы создадите во дворце хагана, вам удастся осветить мир светом своего солнца. Только во дворце, перестав думать о презренных жизненных нуждах, вы сможете посвятить все свои мысли поэтическому творчеству. Жизнь большого поэта проходила в заботах и никчемной суете, а теперь, пребывая в объятиях блаженного спокойствия, вы создадите стихи, полные удивительных чудес и волшебства. Я считаю, стихи должны рождаться в утробе безмятежной, счастливой, жизни. Поэту нельзя общаться с толпой. Политические события времени не должны тревожить его ум.